Андрей Константинов - По счетам [litres]

Заведующий секцией наручных часов Георгий Маркович Гуревич был загодя оповещен о предстоящем визите, а потому к встрече подготовился. И после того, как они с Бароном распили в каморке, служащей раздевалкой и местом перекуса для сотрудников универмага, по стаканчику «индюхи со слоном», водрузил на стол пухлый портфель.

– Чтение книг развивает не только эрудицию, но и память, – не без пафоса объявил завсекцией и, щелкнув замочком, вытянул из портфеля довоенного издания альбом-каталог живописных работ мариниста Айвазовского. – Страницы 219–220.– Георгий Маркович бережно перелистнул страницы. – Она?

Барон уткнулся в демонстрируемый разворот и сразу опознал в репродукции полотно, которое они с Шаландой умыкнули из квартиры любвеобильной московской мадам.

– Да, Жора. Память у тебя и в самом деле… – уважительно заключил Барон и прочел текст комментария к картине: «…Вечер в Неаполитанском заливе… Хранилась в Ленинграде, в частной коллекции профессора Лощинина. Бесследно утеряна зимой 1942 года». Ититская сила!

– Ты чего?

– Похоже, я знаю, каким именно образом она была… хм… утеряна.

Во взгляде Гуревича зажегся неподдельный интерес:

– И каким же, если не секрет?

– В феврале 42-го на эту картину поступил заказ одному жигану. Вот он, со своей подростковой шайкой, и организовал налет на квартиру Лощининых. В результате тогда внук профессора был убит, а сами старики… В общем, цена этому полотну – три человеческие жизни.

– Да-да, времечко было, что и говорить… – дежурно-сочувственно поцокал языком Гуревич. – Кстати, сугубо в целях расширения кругозора: ты, случайно, не в курсе – кто выступал заказчиком?

Вопрос был исключительно невинный. Тем не менее, услышав его, Барон нервно заиграл желваками.

Накатило-нахлынуло тогда, в начале весны 42-го, Гейкой поведанное…

Ленинград, февраль 1942 года

Сразу после того, как Юра и Оленька покинули пещеру блокадного Али-Бабы, ее хозяин устроил Гейке знатное правилово:

– …Я ведь, кажется, неоднократно просил не приводить сюда своих дружков?! Еще и с детским садом!

– Анатоль Яковлевич! Да Юрец – нормальный пацан! Я за него ручаюсь. Зуб даю!

– А мне твой гнилой зуб на хрен не сдался! «Дяденька, возьмите овечку». Тьфу! У меня, между прочим, нервы тоже не из канатов скручены! Думаешь, мне малолеток доходяжных не жалко? Да только если всех жалеть, никакого здоровья не хватит.

В этот момент в дверь условным стуком постучали.

Марцевич вздрогнул, а Бабай вопросительно поднял бровь.

– Это Дуля! – успокоил Гейка. – Вы же сами просили, чтоб пришел.

Марцевич, вспомнив, кивнул Бабаю, и цепной пес впустил в квартиру закоченевшего Дулю.

– Ходи за мной, доходяги. Базар до вас имеется, – приказал Марцевич, и пацаны покорно проследовали в кабинет.

В святая святых. Где они до сей поры еще ни разу не были…

– Ну и? Как там ваша ватага? – поинтересовался Марцевич, усаживаясь в кресло. – Слухи доходили, что Гриня того? Откинулся?

– Спёкся Гриня, – подтвердил Гейка. – И Горыныч вот-вот.

– Нам бы, Анатоль Яковлевич, в какую делюгу по-шустрому вписаться, а? – заискивающе, давя на жалость, затараторил Дуля. – Иначе – край. С рынка всем уже не прокормиться. Еще немного – и парняги друг на дружку кидаться станут.

Гейка злобно цыкнул на подчиненного, и тот сконфуженно прикрыл пасть.

– В принципе, есть у меня на примете одна темка, – после паузы, как бы размышляя вслух, протянул Марцевич. И – уперся взглядом в Гейку. – Но, боюсь, твоим соплякам не потянуть.

– Да мы! Да вы только прикажите! – снова полез поперек батьки в пекло Дуля.

– Приказывают в армии, Дулечка, – ласково уточнил Марцевич. – А промеж своих – полюбовно соглашаются. Разницу чуешь?

– Ага, – подтвердил Дуля и покосился на Гейку. Дескать, а что? Разве я чего-то не то?

И Гейка вынужденно согласился:

– Ну да… Мы эта… мы согласны.

– На ЧТО вы согласны, дурьи ваши бошки? Я ж еще ничего не озвучил?

– Да какая разница? Что в лоб, что по лбу.

– Тоже верно, – неожиданно согласился Марцевич. – А теперь слушаем сюда: есть одна квартирка, в Коломенской части. Живут трое – дед-профессор, его старуха и их внук. – Анатолий Яковлевич бросил взгляд на Дулю. – Примерно твоего возраста будет. Задача: зайти в квартиру и забрать картину товарища Айвазовского. Узнать ее нетрудно, там всего одна марина висит.

– Чего висит?

– Море нарисовано. Корабль. Шторм утихает. И солнышко сквозь тучи пробивается. Теперь понятно?