Андрей Константинов - По счетам [litres]

Так что зерна убеждений, давеча щедро рассыпаемые Владимиром Николаевичем и дедом Степаном, как ни странно, попали на благодатную почву. Но – с одной маленькой оговоркой: Барон не собирался плясать под чужую дуду. Предлагая устроить добровольную явку с повинной на Лубянку, Кудрявцев, понятное дело, руководствовался самыми благими намерениями. Да только благими намерениями – известно, что и куда вымощено. Прознай кто из коллег по воровскому братству о том, что Барон к мусорам с челобитной [18] Челобитная – явка с повинной, собственноручные показания ( жарг .). заявился, – вся его прежняя биография, все без мало двадцать годков – коту под хвост. И с «котом» – это еще гуманный расклад, запросто могли нарисоваться варианты и пожестче. Потому как с авторитетного вора – и спрос особый. Как говорится, взялся за гуж… А не можешь или, к примеру, устал нести свой крест – что ж, добро пожаловать в касту мужиков, потерпевших или стукачей. Только помни – обратного пути не будет. Закон лагеря суров: раз оступившийся более никогда не сможет переступить рамки своего низшего сословия.

Была еще одна причина, по которой Барону резко и вдруг захотелось уйти на зону. У причины имелось имя собственное – Ольга. После того как в его жизни неожиданно появился по-настоящему родной, близкий человек, Барон, по правде сказать, растерялся. Он не знал, не понимал, как вести себя с сестрой. Разумеется, он любил ее, любил до безумия. Но жизненный опыт неумолимо доказывал, что его любовь – она из разряда тех, что ранит всякого, с ней соприкоснувшегося. А в жизни у Ольги этих самых ран и шрамов и без него, без непутевого брата Юрки, имелось предостаточно…

Короче, счастья нетучки, господа присяжные заседатели. А посему – посижу-ка я немножечко в тюрьме! Перефразируя Пушкина: «Пришла пора. Она спалилась…»

Барон неторопливо брел по Большой Дмитровке, изучая окрестности на предмет подходящего ларька, палатки или какой иной торговой точки. Которую можно было бы постановочно подломить, а затем эффектно спалиться. Так, чтоб годика на два. Садиться на более долгий срок Барону не хотелось, а двух лет для временного передыха, для приведения мыслей в порядок и воровского реноме поддержания – вполне достаточно. Опять же, за это время былые прочие уголовные дела, в которых он мог каким-то краешком засветиться, благополучно канули бы в архивную Лету.

На подходе к дому, в цокольном этаже которого размещалась «Котлетная», Барона обогнала милицейская машина и, проехав метров тридцать, зарулила на тротуар, остановившись возле тележки мороженщицы. Из машины выбрались двое – милиционер-водитель и его напарник, с погонами старшего сержанта. По всему, приехали на обед.

– Здорова, теть Дусь! – весело поприветствовал водила торговку мороженым. – Как торговля? План делаешь? Или помощь нужна?

– Без вас, мальчики, боюсь, не справиться, – интонационно подыграла торговка.

– Заметано. Щас по комплексному обеду проглотим, а потом к тебе строем за десертом явимся.

– Вам как обычно? Тебе пломбир, а Семенычу – фруктовое?

– Так точно, – улыбнувшись, подтвердил старший сержант. – Привычка, теть Дусь, вторая натура.

Сделав предварительный заказ на десерт, парочка милиционеров проследовала в «Котлетную». А шествовавший за ними Барон, уловив последние фразы из микродиалога с мороженщицей, машинально скользнул взглядом по салону оставленной машины. Так и есть – ключ был беспечно оставлен водилой в замке зажигания. Оно и понятно – какому дураку придет в голову угонять милицейскую машину?

Барон добрел до дверей «Котлетной», здесь остановился, закурил и задумался. Конечно, мусоровоз – это тебе не пивной ларек, за него на желаемую «двушечку» не отскочишь. Но, с другой стороны, угон милицейской машины сулил немалые перспективы в части персональной имиджевой составляющей. Ведь такие истории в лагере неизменно обрастают самыми невероятными подробностями, превращаясь в легенды и мифы уголовного мира.

Первые уроки вождения автомобиля Юрка Барон получил еще до войны, будучи совсем сопливым подростком. Случай по тем временам уникальный. Но согласитесь, вряд ли сыскался бы другой советский школьник, крёстный матери которого отсчитывал водительский стаж с дореволюционных времен? Мало того, впоследствии сделался личным шофером самого Ленина!.. Десять лет спустя, уже на Колыме, там, «где тундра и тайга кругом», основы матчасти Барон добрал у законника Лапы. Не имея за плечами и четырех классов школы, Лапа тем не менее разбирался в технике – дай бог каждому инженеру-механику. Как результат, Барон едва ли сумел бы перебрать мотор или определить на слух неисправность, но вот газануть-проехать-застопориться – запросто. В общем, обладал навыками, сродни военной поры скороспелым выпускникам летных школ. Натасканным, в первую очередь, на «взлет-посадку». А далее – как повезет.