Павел Корнев: 06'92

Дембель и похмелье — близнецы-братья. И если дембель неизбежен как крах мирового империализма, то насчёт похмелья сомневаться и вовсе глупо. Будет оно, непременно будет. Дело ведь даже не столько в окончании срочной службы и желании это знаменательное событие отметить, сколько в отсутствии каких-либо причин сохранять трезвость и дальше. Долгих два года ты был одним из бойцов великой и непобедимой и над тобой довлел устав, а за моральным обликом следили отцы-командиры, и вот уже — гражданский человек. Работу ещё не нашёл и пока что — или уже? — нет девушки, зато рядом друзья и шуршит в кармане жиденькая стопочка деревянных, которые надо поскорее потратить, пока они не обесценились в конец. И значит — что? Всё верно: опять нет повода не выпить.

Ну мы с Герой и выпили. Набрались изрядно, при этом, по счастью, обошлось без последствий. Как вернулся домой, я не помнил, но дошёл, и это главное. Мог бы и в трезвяк загреметь. Только вот похмелье…

Кое-как разлепив глаза, я перевернулся набок, полежал так немного, затем уселся на диване. В голове колыхнулся студень из боли и перемолотых мозгов, но зато на костяшках не обнаружилось свежих ссадин, а значит, и в самом деле обошлось без приключений. По нынешним беспредельным временам — исключительное везение. Хотя у нас и при застое выхватить по пьяному делу было проще простого.

Как был в семейных трусах, я ушёл в ванную комнату. Первым делом до упора выкрутил кран холодной воды, напился и умылся, затем немного поколебался, но всё же принял контрастный душ. Решение оказалось верным на все сто — дурная маета прошла, отступила похмельная депрессия и даже чуть меньше стала болеть голова. Но это не точно.

— Збс… — проворчал я, отфыркиваясь, после растёрся вафельным полотенцем и, шлёпая босыми ступнями по линолеуму, вернулся к себе, где на паркетный пол был постелен двуцветный палас с геометрическими узорами. Там натянул спортивные штаны и отправился на поиски цитрамона.

В большой комнате чёрно-белый телевизор что-то негромко бормотал о государственной программе приватизации, но дядя его не слушал. В трениках и тельняшке он курил на кухне у распахнутого окна.

— Здоров, — пробурчал я. — Цитрамоном не богат?

Дядя Петя затянулся, после вдавил беломорину в пепельницу каслинского литья, выдул на улицу струю вонючего сизого дыма и подсказал:

— На холодильнике глянь.

Я достал картонную обувную коробку, забитую пузырьками и бумажными ячеистыми упаковками таблеток, отыскал цитрамон и закинул в рот слегка коричневатый кругляш. После склонился к кухонному крану, глотнул воды. Вытер губы тыльной стороной ладони и посмотрел на отрывной календарь на стене, но тот неожиданностей не преподнёс.

Шестнадцатое июня, вторник

Дядя Петя — нестарый ещё военный пенсионер, высокий и сутулый, с порыжевшими от папиросного дыма усами глянул на мою похмельную физиономию и щёлкнул жёлтым от никотина ногтем по бутылке портвейна «три семёрки», уже ополовиненной.

— Подлечишься?

Я судорожно сглотнул и помотал головой.

— Не-а.

— И правильно! — одобрил это решение дядя Петя и набулькал себе ещё полстакана. — Ты своё вчера выпил. На рогах приполз, чуть все косяки не посшибал!

— Не помню.

— Хоть не «Рояль» из польских опилок брали?

Я наморщил лоб и пробормотал:

— Этого… как его… Гера пару бутылок притащил…

Закрыл ладонью правую сторону лица, и дядя Петя предположил:

— «Распутина», что ли?

— Да не, — отмахнулся я. — «Терминатора»!

— Что за зверь?

— Из фильма это. Киборг-убийца.

Дядька покачал головой, пробормотал что-то о падении нравов и приложился к стакану с портвейном. После крякнул и спросил:

— Гера — это который Буньков, одноклассник твой бывший? В сто двадцать втором доме живёт?

— Он.

— Тьфу ты! — расстроился дядя Петя и вытянул из лежавшей на столе пачки новую папиросу. — Свяжешься с ним, проблем не оберёшься!

Я присел на шаткий табурет и недоверчиво хмыкнул.

— С чего бы это?

— А рэкетир он! — выдал дядька. — Шестёркой в бригаде Хиля бегал. Они поначалу кооператоров трясли, потом спекулянтов крышевали и с пары блошиных рынков дань собирали. За охрану, вроде как.

Гера мне ни о чём таком не говорил, так что я полюбопытствовал:

— Бегал? А сейчас что?

— Хиль валютных жучков решил подоить, да силёнок не рассчитал, подавился. С грузинами схлестнулся, а те и сами не мальчики для битья, и ментов купленных подтянули. Кого-то из людей Хиля закопали, кого-то посадили. Сам он в федеральном розыске сейчас.