Мария Литошко - Исповедь падшего

— Как Ваше имя? — спросила она.

— Эдвард, мадам.

— Эдвард, у нас случилось несчастье, — с трудом проговорила Сара. — Ужина не будет. Поезжайте обратно в отель.

— Сара, садись уже в машину! — с раздражением выдал я.

Она села рядом, окинув меня серьезным и глубоко печальным взглядом, требующим понимания.

— Тяжело не только тебе, Мартин. Не повышай на меня голос. Дэн был и моим другом тоже!

— Прости! Я весь на нервах.

— Ты просто потрясен, как и я.

— Это еще мягко сказано… Как думаешь, Молли сможет оправиться от всего этого?

— Она сильная и всегда шла, сопротивляясь ветру, — Сара положила мне на руку ладонь. — Она выстоит. Вы оба должны оставаться сильными! Я в этой истории пострадала меньше всех. Хоть мне и тяжело, но я не чувствую и половины того, что приходится выносить вам! Ты знал Дэна очень много лет, а Молли, бедняжка, любила его больше, чем кого-либо в своей жизни, не считая родителей, — при этих словах внутри меня все сжалось. — Однако она сильнее меня, я знаю это!

Я оглянулся назад и посмотрел на Молли, желая убедиться, что она по-прежнему спит.

— Ты должна помочь ей забыть его!

— Забыть? — Сара в недоумении раскрыла глаза.

— Да. Ты ее давняя подруга и уж точно должна знать, что способно отвлечь Молли от горя. Я в этом мало смыслю.

— Такого горя у нее еще не случалось. Не знаю, какое я могу предложить ей «лекарство»… Надежда только на театр.

— Точно, театр!

Я завел мотор, и мы двинулись вперед по влажной от дождя дороге.

Эту ночь, как и следующую, мне пришлось провести в кабинете. Отныне он стал только моим. Странное, но меж тем приятное чувство, ощущать себя единственным владельцем. Я многим пожертвовал и пребывал в уверенности, что взамен приобрел куда больше.

Следователи с охотой взялись за новое дело. Нам пришлось вновь давать показания касательно того злополучного вечера. С нами беседовали по отдельности. Тяжелее всех пришлось Молли. Каждое ее слово произносилось со слезами и душераздирающей болью. Я стоял за дверью, и этот момент не смог от меня ускользнуть. Ее слезы заставляли меня страдать. Смерть Дэна должна была разорвать их тесную связь, однако сейчас мне стало казаться, что теперь она только укрепилась.

У полиции было достаточно оснований полагать, что это убийство с целью ограбления. Но одно заставило меня не на шутку встревожиться: ограбление также сочли предлогом, дабы скрыть подлинный мотив — убийство. На эту мысль следователя вывело подозрительное совпадение сгоревшего накануне ресторана.

— Есть ли кто-нибудь, кто мог желать вашему другу смерти, мистер Моррэс? — острый взгляд следователя проникал в самую пучину моих глаз.

— Знай я о существовании такого человека, то уже давно бы обратился к вам с заявлением, хотя Дэн и сам сделал бы это. Нет, моего друга все любили. Опросите даже служащих наших отелей — с каждым из них он был уважителен и не раз учил меня тому же.

Нелегко оставаться спокойным, когда на вас смотрят с подозрением. Я был стоек и вел себя с безукоризненной естественностью, но следователь смотрел глубже внешней оболочки. Или это был такой ход — попытка заставить меня нервничать?

— Несомненно, будут опрошены все. Это очень странное дело, — он потер руки. — Кто-то, без сомнений, желает вам зла. Не исключено, что теперь и вы в большой опасности. Оставайтесь пока в отеле. Впрочем, не думаю, что эти чудовища выйдут на охоту так скоро: ведь поднялась такая шумиха! Вчера «The New York Times» «взорвал» весь город этим сообщением.

— А прошло всего два дня…

— Пресса не дремлет. Не теряйте бдительности, мистер Моррэс. Подумайте и постарайтесь вспомнить недоброжелателей, пусть даже давних, пересмотрите всех своих друзей. Мне нужны имена каждого, кто падет под ваше подозрение. И еще: занимался ли мистер Мак’Коллин делами, скрытыми от вас?

Я потер подбородок, опустив вниз глаза.

— Не думаю. Хотя Дэн частенько выезжал в город без меня, ездил в банк и по делам в наши отели, да много куда… Не знаю.

На этом наш разговор был окончен. Кажется, я находился вне подозрений.

Заперев за собой дверь следовательского кабинета, я смог вздохнуть спокойно. Молли и Сара ожидали снаружи. Мисс Роуз немедленно встала при моем появлении, а вот ее подруга сидела, словно окаменевшая.

— Молли, дорогая, идем! — она подала ей руку.

Мы все были одеты в черное. На мне — траурный костюм, Молли и Сара в мрачных черных платьях, а поверх — такого же оттенка пальто и шляпки.