Мария Литошко - Исповедь падшего

Очнувшись утром 1 января 1919 года, я выслушал о себе много историй. Как ни странно, Дэн всегда помнил все и, делясь этим со мной, должно быть, глубоко надеялся, что его рассказы повлияют на меня в будущем.

— Прекращай пить, Мартин! Ты ведешь себя недопустимо! — сердито констатировал он, сообщив о моей попытке избить супруга одной молодой дамы, которую я настойчиво пытался увести в нашу каюту, и о двух сигарах, нагло взятых со столика фабриканта, с дерзким заявлением: «Делаю, что хочу!» — в ответ на его возмущение.

Я весело рассмеялся и снова упал на подушку.

— Праздник и правда удался! Как же здорово: ты все помнишь, а я — нет! Весьма забавно слушать о себе, как о другом человеке, и, раз уж я ничего не помню, то и испытывать стыд мне не придется!

Взгляд Дэна нисколько не просветлел. Он стоял в двух шагах от моей кровати, элегантно одетый, положив левую руку в карман брюк.

— На самом деле я ожидал от тебя других выводов. Пойду выпью кофе. Надеюсь, ты скоро присоединишься. Буду в гостиной.

Мне хотелось еще вздремнуть, но я не смог. Спустя десять минут, которые ушли на то, чтобы привести мой внешний вид в порядок, я вышел к Дэну.

— Кто ты такой, чтобы читать мне проповеди? — воскликнул я, нервно распахнув двери. — Мне уже давно не десять лет! Прошли те времена, когда мною помыкали!

— Мартин, я просто беспокоюсь за тебя, — сидя в кресле, Дэн размеренно помешивал кофе.

— Думаешь, раз ты старше, то имеешь на это право? — я закричал от злости.

— Я старше всего на год.

— А кажется, что на все тридцать! И не смей мне диктовать запреты! Мы друзья, а не родственники. Чувствуешь разницу?

— По-твоему, друзья должны лишь улыбаться друг другу, все одобрять и поддерживать даже самые абсурдные поступки? Полагаю, у тебя сложилось неверное представление о настоящем друге.

— И ты, очевидно, как всегда, знаешь больше, а потому прав. Только с каких это пор ты вдруг стал таким правильным, Дэн?

— Быть свободным от глупых законов, написанных дураками, людских мнений, обстоятельств и быть совершенно лишенным тормозов и самоконтроля — это не одно и то же. Чем стоять на своем, Мартин, лучше бы ты прислушался к моим словам. Критику невозможно любить, но ее можно научиться понимать и ценить.

Будь я хоть чуточку умней, поступил бы именно так — прислушался бы к его словам. Но, увы… Речь Дэна только разозлила меня, как разозлила бы быка красная тряпка. Его осуждения, наставления, советы эхом ненавистного прошлого постоянно напоминали мне о давно минувших днях.

К окончанию нашего пути в Европу Дэн окончательно убедился, что все его попытки прочистить мне голову тщетны. Он перестал указывать мне на ошибки, заявив об этом вслух.

— Быть может, пока мы на отдыхе, ты перебесишься и, вернувшись в Америку, станешь жить более осмысленно. Еще не так давно ты был совсем другим.

Для меня это прозвучало, как пустой звук, но я все-таки кивнул, дабы положить конец разговору.

Что теперь могло остановить меня? Ничто! Я тратил деньги на хорошую выпивку, казино, дорогую одежду из самых лучших магазинов Парижа, на кабаре, девушек и все прочее, что могло доставить мне удовольствие. Дэн сопровождал меня не всегда. Он, конечно, тоже предавался подобным развлечениям, но к трате денег относился разумно, а потому считал полезным заплатить за премьеру в театре, хорошую картину, нежели за очередной вечер в обществе бессовестно дорогих красоток.

Свобода и деньги сделали меня другим, и этот человек нравился мне все больше и больше! Теперь я считал, что превзошел Дэна в искусстве безграничной свободы. На фоне себя самого я стал видеть его закоренелым праведником, а меру в удовольствиях счел за боязнь преступить грань разумного. Как же сильно я тогда заблуждался…

Своим гостеприимством с нами «поделились» многие места Европы. Будь то столицы или же другие города, ничуть не уступающие в красоте и величии — я везде ощущал себя комфортно. Для меня не имела значения история Вероны, Парижа или Рима. Имело значение лишь то, что я могу у них взять. Дэна сполна поглотили архитектура и искусство, а меня — тайная жизнь всех этих мест, сокрытая в глубине улиц и оживающая под покровом ночи. И хотя Дэн, будто старший брат, неодобрительно смотрел на все мои дела, меня это нисколько не останавливало.

— Какой был смысл ехать вдвоем, если ты почти каждый вечер сбегаешь на увеселения? — он недоуменно пожал плечами. — Мы ведь в Будапеште! Здесь есть на что посмотреть.