Мария Литошко - Исповедь падшего

— Полночи я обдумывал возможные дела, которыми мы могли бы заняться, — начал Дэн, устроившись за обеденным столом.

— Поищем работу?

— Разумеется, нет! Чепуха! — возмутился он.

— А что же тогда?

— Видишь ли, я считаю, что стать обеспеченным и счастливым можно только за счет собственных идей. Возьмем, к примеру, Мию: в свое время она ничего не придумала и ничего не сделала, чем могла бы обеспечить себе лучшее положение, и теперь она вынуждена работать на других.

— Вероятно, ей это нравится, — неуверенно предположил я.

— В самом деле? — насмешливо покосился Дэн. — Как бы там ни было, я не намерен становиться чьим-то рабом, пусть даже за хорошую плату!

— Значит, нам нужен свой бизнес.

— Ну, наконец-то, ты стал улавливать ход моих мыслей, Мартин!

— Да, но сказать проще, чем сделать. Должно быть, у тебя уже есть больше дюжины идей, но как же мы сможем реализовать хотя бы одну из них? — погрузившись мыслями в скудные догадки, я нарезал в тарелке бекон.

— Ты забыл, у нас пока еще есть средства. Деньги приоткрывают все двери! Главное — верно все обдумать и правильно вложиться.

Дэн взглянул на часы и, отставив в сторону опустевшую тарелку, принялся пить кофе.

— Отец часто говорил о бизнесе — его любимая тема. Меня всегда это раздражало! Однако сейчас я даже благодарен ему.

— Это мелочи, Дэн! Опыта у нас все равно нет, — с досадой вздохнул я. — Может, дождемся осени? Выберем колледж и продолжим учиться?

— Как уныло. Хочешь жить по стандартной схеме, как все?

Я пожал плечами.

— Мы посещали элитные школы, где нас обучили многому. Я провел в колледже больше, чем полтора года, ты — почти год.

— Семь месяцев, — уточнил я.

— Неважно! — он махнул рукой. — Тебя досрочно перевели на второй курс, если помнишь. Не знаю, как ты, а я не намерен заниматься подобной глупостью и дальше!

Его уверенность вызывала во мне уважение, а также острое желание стать таким же. Я пытался выделяться из толпы, мне хотелось отличаться от серой массы людей, каждый день спешащих в свои крошечные конторки и прочие места, мимо которых проходит сама жизненная суть, но по-настоящему это получалось только у Дэна. И хотя я старался идти с ним в ногу, он всегда оказывался на шаг впереди, а мои попытки сказать или придумать что-то дельное оборачивались неудачей. У меня не было даже половины его идей, и я уж точно не умел заглядывать за грань всеми принятой обыденности. Страх ко всему новому не ушел окончательно, и он явно мешает жить, подавляя разум и делая меня слабым. Люди, страдающие неуверенностью, выберут скорее что-нибудь незамысловатое и простое, проверенное многими, нежели шагнут в сторону на неизвестную, не протоптанную никем тропу.

— Твой кофе уже остыл, — сказал Дэн, и мой задумчивый взгляд вновь прояснился. — Ты ровно пять минут о чем-то думал. Поделишься?

— Ничего толком. В голове туман…

— Понимаю, мое предложение застало тебя врасплох. Просто я привык принимать решения спонтанно, а в данной ситуации это необходимо.

Я почувствовал себя закоренелым тупицей, не способным сказать ничего вразумительного.

— Хорошо, Дэн, я согласен! Последуем за одной из твоих идей! — храбро сообщил я, принципиально подавив свою слабую волю и нерешительность.

— Значит, действовать будем по-прежнему вместе? — желая получить окончательное подтверждение, Дэн пристально вгляделся в мои глаза, сложив руки на столе.

— Да, по-прежнему. Надеюсь, ты снова окажешься прав!

— Я тоже на это надеюсь, Мартин. В любом случае, попытаться стоит! Стать такими, как все, мы всегда успеем. Для этого не нужны усилия.

С завтраком было покончено, как и с затянувшимся разговором. Не теряя больше ни минуты, мы поправили галстуки, надели совершенно различные по цвету пиджаки: я — коричневый, а Дэн — темно-синий, и отправились в банк.

Паника Дэна не оправдала себя: количество наших денег опустилось не на много ниже изначального уровня. Однако он и теперь остался при своем мнении. Его натура оказалась отнюдь не ветреной, не взирая на бунтарский нрав.

Вернувшись домой со знанием точных сумм на обоих счетах и внушительной наличностью в бумажниках, мы устроились в гостиной. На часах пробило полдень. В это время суток Миа всегда выпекала что-нибудь вкусное: имбирное печенье либо лимонный пирог. Восхитительный запах ванили и постепенно подпекающегося теста тонким шлейфом, поддразнивая, тянулся из кухни. Я не был голоден и пытался сосредоточиться на обдумывании дел, но усилия исчерпались понапрасну: аромат почти испекшегося пирога уже проник ко мне в голову, опустился к самому желудку и начал «пытать», соблазняя съесть кусочек. Я посмотрел на Дэна, дабы понять, хочет ли он того же. Порой нам случалось думать об одном и том же. В такие моменты мы встречались взглядами, а последующие за ними улыбки, наполненные юношеским задором, подтверждали этот факт. Но не сегодня. Дэн сидел напротив меня, закинув ногу на ногу и сложив перед собой руки. Его лицо было повернуто к окну, а взгляд — такой глубокий и сосредоточенный — устремился вдаль. Наблюдая серьезный вид друга, я понял: заговаривать о пироге не стоит, а потому даже не открыл рот.