Андрей Воронин - Русский брат. Земляк

— Такому ответственному человеку как ты нельзя было браться за книгу по истории, — повторяла Алла. — Это дебри, ты оттуда просто не выберешься.

Олег и сам сознавал, что занялся совсем не тем, о чем его просили. Но то, что утверждалось в одной книге, убедительно опровергалось в другой. А третья брала обе версии под подозрение, даже не предлагая своей.

Он обнаружил, что писать о сегодняшней жизни нечто, еще не удостоверенное окончательно, гораздо легче. Эта жизнь была такой рваной, легковесной, изменчивой. Правда и ложь менялись местами чуть ли не ежедневно. Сегодняшнее нахальное преувеличение завтра становилось прописной истиной. Сама действительность словно подстраивалась под бесплотный мир масс-медиа.

Прошлое, наоборот, выглядело более тяжеловесным, устойчивым. Но оно ускользало каждый раз, когда Олег пытался разглядеть его подробнее. Рассыпалось, как мумии в египетских саркофагах, когда их неосторожно вскрывали профаны.

— Ты как будто расследуешь преступление, — удивлялась Алла. — Сличаешь показания давно умерших людей.

— У меня в руках больше ничего нет.

— Какая разница, все давным-давно прошло, — она отодвигала листки в сторону, чтобы присесть на диван. — Ты хотя бы подписал с Квашниным договор?

— Все эти договора ничего не стоят. Не стану же я нанимать адвоката, затевать процесс.

— Смотри, чтобы он тебя не обманул. Бери деньги по частям: написал главу — получил расчет.

Как большинство женщин Алла считала себя человеком сведущим…

Тем временем разговоры в кафе продолжались — одним ухом Каллистратов ловил обрывки:

— …Завтра увидим. Не представляю как будут проводить открытие. Тело, наверно, повезут самолетом в Москву.

— Бабки вложены, люди собрались. Так что все пойдет по намеченному плану. Почтят минутой молчания, скажут пару красивых слов. Сейчас ни у кого нет времени застывать в скорби — потом протрешь глаза, а тебя самого уже свезли на свалку…

— …Сколько нас еще продержат? Это называется я забежал с работы выпить чашку кофе.

— Позвонил бы, предупредил.

— Уже звонил и домой, и начальнику. Говорят — у тебя талант: кто-то утянет сыр, а ты попадешь в мышеловку.

— Может перепишут всех поголовно и начнут выпускать.

— Меня уже два часа назад переписали. Даже щелкнули фотоаппаратом, потому что паспорта с собой не оказалось…

«Неужели прошлое не умерло? — спрашивал себя Каллистратов. — Или это просто случайное совпадение? Может быть «масонами» ради шутки называет себя когда-нибудь банда тривиальных рэкетиров?»

— Надо найти того парня, — вдруг решил Мигунов. — Ведь перед ним стояла единственная задача — отваживать тех, кто ломится к шефу. Может быть он очухался и что-нибудь вспомнил?

Газетчик как в воду глядел. Юношу в малиновом пиджаке они разыскали в туалете — повернувшись спиной к зеркалам, тот курил сигарету за сигаретой.

— Ты выглядишь гораздо лучше, — попробовал ободрить его Мигунов.

Парень бросил окурок себе под ноги на выложенный плиткой до блеска надраенный пол.

— Только не задавайте мне больше вопросов, — он прижал кончики пальцев к виску.

— Мне тут пришла в голову одна мысль, — заметил Мигунов. — Давно ты работаешь у Альтшуллера? Верней работал.

— Полгода. Мальчиком на побегушках.

— То есть ты выполнял самые разные поручения? Так я и думал… Понимаешь, я почти уверен что ты видел убийцу. Но тебе не пришло в голову его остановить так как ты остановил нас. Для тебя и для Альтшуллера тоже его появление было само собой разумеющимся. Поэтому ты искренне забыл о нем, когда отвечал следователю.

— Убирайтесь к черту! — не выдержал молодой человек, — вы все меня уже достали!

Мигунов пропустил его вопль мимо ушей:

— Подумай как следует. Убийца ведь тоже тебя видел — он прекрасно знает, что рано или поздно ты все вспомнишь. Если он еще несколько дней останется на свободе, за твою жизнь никто и ломаного гроша не даст.

— Поймите, я никого не видел. Он сказал, что хочет отдохнуть и приказал никого не пропускать — только Джека Николсона, если он вздумает приехать…

— Счастливый человек: шутить на пороге смерти — это дар судьбы.

— После этого я не отлучался ни разу. Никто не входил… только горничная. Она сказала, что ей нужно поставить чистую пепельницу и сменить разбитый стакан.

— А стакан действительно был разбит? — быстро спросил Олег.

— Да. Григорий Евсеевич заметил это как только мы приехали. И высказал свое неудовольствие дежурной по этажу.