Николай Псурцев - Несколько способов не умереть

Уваров просил прийти сегодня в конце дня, «если можете, конечно, если вас не затруднит». Да нет, не затруднит, отчего же, раз надо, какие могут быть разговоры. Ах, какой вежливый, какой учтивый, верно, бомбу готовит, верно, думает; ну сейчас я ему покажу, как работать надо, мигом из тебя все выпотрошу. А не тут-то было, ухмыльнулся Вадим, пока добирался до отделения, никак ко мне не подкопаешься, и не на чем тебе меня взять. А когда к отделению уже совсем приблизился, когда бело-голубой щиток над дверью разглядел, потускнел вдруг, помрачнел — только сейчас о Митрошке вспомнил. Одна-единственная она повредить ему может. И если все она о нем выложила, то поедет он на годы долгие за псевдонападение на Витю-таксиста. А впрочем, он же ведь думал уже об этом и ничего ужасного в этой ситуации с Митрошкой не обнаружил. Митрошка же не знает, что он — это он, и опознать его вряд ли сможет, старенькая она, подслеповатая, хитренькая, да еще уверена, что он не из компании Лео и, может, наоборот, подсадной какой, или как они там называют. Так что чушь и ерунда. И опять повеселел, расправил плечи, порог перешагнул, приветливо кивнул дежурному, небрежно спросил, как пройти к Уварову.

Уваров встретил его приветливо, как старого доброго друга; натягивая на ходу пиджак и поправляя сбившийся галстук, заспешил из-за стола, со словами: «Хорошо, что зашли, не пренебрегли приглашением» — крепко пожал руку, пригласил садиться, сигарет предложил, боржоми, запотевшая бутылка которого — видно, только из холодильника — на столе зеленела.

Искренен он был или играл, трудновато было поначалу уловить, но одно Вадим чувствовал четко (на первых порах смутно это ощущалось, а сейчас почему-то уверился): расположен к нему был Уваров, приятен ему был Вадим, что-то близкое, что-то родственное, словами не объяснимое он, казалось, в нем нащупал.

— Устал, — признался он, размягченно привалившись к спинке стула. — Нормальные люди отдыхают уже, газеты листают, кино смотрят, или что они еще там могут делать, а нам вот самая работа. Если в десять-одиннадцать уйду сегодня, за счастье почту.

— Жалуетесь? — спросил Вадим, вертя в руках взятую со стола тяжелую замысловатую зажигалку.

— Брюзжу, — засмеялся Уваров. — И ворчу. Гони меня сейчас отсюда, все равно не уйду. Тяжко, муторно, противно, а ничем другим все равно заниматься не могу. Парадокс, но факт.

— И верно, — Вадим прикурил. — Противно и муторно. Но сладостно, видимо, в то же время, когда после мук, неудач, победишь все-таки, сильнее окажешься, умнее, загонишь противника в угол. Уважать себя начинаешь, ощущение незаурядности появляется. Вот это и приносит удовлетворение. Так?

— Ну, в общих чертах, пожалуй, правильно. Но не совсем. Разоблаченное и наказанное зло приносит удовлетворение — это точно. Для этого и хитришь, и обставляешь…

— А если зло только подозревается, да и то смутно, безосновательно, на уровне «а вдруг»? А для этого «а вдруг» все равно тревожишь человека, дергаешь, от дел отрываешь, настроение портишь, ловушки дурацкие расставляешь…

Уваров опять рассмеялся, весело, по-свойски:

— Себя, что ли имеете в виду?

— Да нет. — Вадим пожал плечами. — Любопытствую просто.

— Ах, ну если просто… Что касается предполагаемого преступника, основания, они, знаете ли, всегда есть. Всегда имеется масса малюсеньких, крохотных деталек, что прямо или косвенно указывают на его причастность. А вот со свидетелем сложней. Как иной раз бывает. Чувствуешь, что человек недоговаривает, ты и так его, и эдак, и с одной стороны и с другой. И все в стенку упираешься. Ну, значит, думаешь, подвело тебя чутье, ошибся, переоценил себя, что ж, и такое случается, ничего страшного. А потом вдруг по ходу дела один аспектик появляется, совсем, казалось бы, незначительный, другой, и, глядишь, уже картина, правда расплывчатая еще, без явных штрихов даже, а потом вдруг со свидетелем этим самым какие-то странные вещи твориться начинают, то его там видели, то тут, то синяк поставили, извините, — Уваров вежливо поклонился в сторону Вадима, — то еще чего. Я не слишком туманно объясняю?

Вадим молчал, безо всякого выражения глядя на Уварова.

— Еще вопросы? — Уваров улыбнулся одними глазами. — Больше нет. Ну и замечательно. Значит, зачем я вас позвал. Тут к нам анонимка пришла. И, как голову ни ломали, никак не можем установить предполагаемого автора, — он тщательно скрывал иронию в голосе, но Вадим все равно уловил ее, и на мгновение почувствовал себя беспомощным и беззащитным. Уваров тем временем продолжал: — Но не в этом дело. Она пришла вовремя и подтвердила наши подозрения. Работу мои ребята провели колоссальную и в общсм-то уже вышли на предполагаемого преступника, одного из них вернее. Хотите узнать как?