Николай Псурцев - Несколько способов не умереть

— Один?

Получив утвердительный ответ, открыл дверь.

Петелин стоял возле карты района и что-то тихонько приговаривал, прикладывая к карте линейку. Он повернулся, поздоровался с Ломовым и опять стал колдовать у карты. Был он низкого роста, с неправдоподобно широкими плечами. «Последствия чрезмерно усердного занятия штангой», — как однажды объяснил он друзьям.

Ломов со вздохом опустился в кресло.

— Что невесел? — спросил Петелин не оборачиваясь.

— Наташу сегодня ночью отправил, схватки начались.

— Поздравляю, — начальник райотдела повернулся и с улыбкой смотрел на Ломова.

— Не торопись, — усмехнулся тот.

— Не родила еще? — удивился Петелин.

— В том-то и дело. Дежурная сказала, что такое случается. Мол, не волнуйтесь. Скорее всего, к вечеру все будет в порядке.

— Она права, — подтвердил Петелин. — Заявляю как очевидец. У Нины моей то же самое было. Хочешь — позвони ей.

— И так верю, — кивнул Ломов. — Зачем звал?

Петелин подошел к окну, из красной папки, в углу которой жирно фломастером было выведено «срочно», достал бумагу.

— Помнишь ориентировку по нападению на квартиру неделю назад в Ачинске? — спросил он. — Хозяин еще был убит. Тогда же было установлено, что нападение совершил ранее судимый Егор Сенявин с сообщником. Сообщник пока неизвестен, но приметы его имеются. Так вот, позавчера вечером их обнаружили в соседнем районе, в Анофрине, но они словно почуяли что-то и успели скрыться. Есть данные, — Петелин подошел к карте, ткнул уголком линейки в крохотную точку, обозначавшую населенный пункт, — они направляются в Чугуново. Вероятней всего, идут к тракту, он им нужен. За ними следуют две поисковые группы. Они отстают от них на несколько часов. Вертолетный контроль пока ничего не дал. Тайга, сам знаешь, густая, слона укрыть можно. Теперь слушай. Вот здесь в тридцати километрах Лиховка. Ты ее знаешь. — Ломов утвердительно кивнул.

Лиховка — маленькая деревенька в ста десяти километрах от города. Кругом тайга, добираться сложно. Осенью и весной дороги такие, что километр преодолевается чуть ли не в полчаса. Большинство жителей деревню эту покинули, и в райкоме ее внесли в список неперспективных. Месяца два назад с Лиховкой еще была телефонная связь, потом что-то испортилось на линии. Но когда стало ясно, что люди из деревни уходят, исправлять повреждение не торопились. В Лиховкс осталось четыре семьи. Четыре крепеньких старичка, промышлявших охотой, и их верные жены.

— Живет там сейчас и знакомый тебе Степан Кравчак, — продолжал Петелин, — так вот, выяснилось, что этот самый Степан отбывал срок вместе с одним из преступников — Егором Сенявиным. Чуешь? Кто их знает, может, они к нему сунутся?

— Вряд ли, — возразил Ломов, — далекий и бессмысленный крюк.

— Однако проверить необходимо.

— Согласен. Но людей у меня нет, — Ломов развел руками.

— Все на патрулировании.

— Значит, сам поедешь, — сказал Петелин.

По тону, каким были произнесены эти слова, Ломов понял, что отказываться бесполезно.

— Возьмешь Бойко, он с мотоциклом, — добавил Петелин.

— Если в Лиховке все тихо, Бойко оставишь там, а сам назад. Установим пост. Роддом я возьму под контроль.

Ломов хмыкнул. До смешного казенно прозвучали последние слова: «Роддом под контроль».

…Они проехали еще с километр, и тайга вдруг расступилась, освобождая место отлогому зеленому холму. Мотоцикл мощно взбежал на него, и в какой-то миг Бойко даже растерялся, так неожиданно выпрыгнула из-за гребня маленькая уютная деревушка.

Здесь была одна-единственная улица, давно уже не езжен-ная, поросшая бурьяном и высокой травой, плотно облегающей полуразрушенные, почти черные и поэтому необычайно мрачные заборы домов.

В самом конце улицы, возле глубокого, с рваными краями оврага, в приземистом бревенчатом срубе обитал Кравчак, поселившийся здесь после отбытия последнего наказания. Сержант видел его один раз. Это было в тот день, когда Степан вернулся из колонии и пришел в отдел отметиться о прибытии. Мужик он был здоровый, кряжистый, говорил косноязычно, глядел исподлобья и время от времени хрустко мял друг о дружку огромные короткопалые кисти рук. В городе остаться не пожелал, хотя ему это было разрешено, а сказал только: «В Лиховку пойду, там батя жил когда-то». И ушел, перевесив двустволку через плечо, — тяжелый и молчаливый. Жил спокойно, охотился, и сведений о каких-либо преступных действиях с его стороны не поступало.