Николай Псурцев - Несколько способов не умереть

— Ну жалко, жалко, — с плохо скрытой радостью заметил Сеня. — Ну что ж, раз надо, так иди.

И пошел провожать Глотова до двери.

Глотов ехал на автобусе на работу и все злился на Сеню. Жмот чертов! Здесь все жмоты. В Утинове он мог бы к любому корешку зайти и, не стесняясь, попросить, мол, дай деньжат. И дали бы. Сколько могли, столько и дали бы. А потом Глотов перестал злиться на Сеню. Потому что вспомнил, что он тоже такой же, как и Глотов, неприкаянный. Тоже зачем-то приехал в город и не знает теперь, как отсюда выбраться, ни профессии, ни друзей, ни радости душевной — только пакостный портвейн, да никому не нужные лекарства, да еще обидчивая жена Валя, которую Глотов никогда не видел и которая представлялась ему похожей на его Лидку — только потолще и поуродливей.

Смену отработали знатно. Вкалывал как заведенный. Почти в два раза перевыполнил норму, хотя и запорол несколько десятков деталей. Испорченные втулки его не расстроили, главное что на эти семь часов он совсем забыл, что случилось, и чувствовал себя расчудесно. Весело и споро прибрал станок в конце смены, ловко опередив несколько ребят, занял кабинку в душе, хохоча, отбивался, когда его пытались вытащить оттуда, потом растерся до красноты полотенцем, кряхтя от удовольствия, надел прохладные брюки и рубашку, совсем разомлел от умиротворения и уселся на жесткой скамье, раскинув руки и широко расставив ноги, словно загорая, Несколько рабочих копошились в углу раздевалки. Они шептались и лазили по карманам. Лохматый краснолицый Ленька обернулся к Глотову и прогудел негромко, чтобы в другом конце раздевалки было слышно:

— Эй, Глот, давай бабки, ща взбодримся.

Глотов невольно подтянул ноги и сел нормально. Умиротворения как не бывало. Опять стало тоскливо и гадко, он опять «вынырнул» в эту постыльную суету.

— Нет, — излишне резко сказал он и встал.

— Что нет? — искренне удивился Ленька.

— Без меня, — обронил Глотов через плечо уже у двери и повторил: — Без меня.

— Ух ты какой! — Едко произнес Ленька. — Заболел, что ль?..

Он добавил еще что-то вполголоса, и все, кто стоял рядом, громко и обидно засмеялись. Глотов остановился, едва заметно шевельнул плечом, словно развернуться хотел и продолжить разговор, только в других уже, более подходящих тонах, но не стал ничего этого делать, а только дернул болезненно щекой и с грохотом распахнул дверь.

В коридоре его догнал бригадир Зотов, крепкий сорокалетний мужик.

— Погоди. — Он придержал Глотова за локоть. Тот даже не обернулся, а локоть вырвал раздраженно. Зотов забежал тогда вперед и заглянул Глотову в лицо. Волосы у Зотова были мокрые и аккуратно причесаны, но на макушке смешно торчал петушиный хохолок. Глотов хмыкнул и остановился.

— Ну чего?

— Молодец, правильно, — серьезно и горячо заговорил бригадир. — Так им, пьянчужкам. Бросил, что ли?

Глотов нетерпеливо пожал плечами.

— Вот и хорошо, мы теперь вместе…

— Ладно, — оборвал его Глотов. — Вы уж как-нибудь одни. Я сам по себе.

— Да ты не понимаешь, — настырничал Зотов. — Это же государственное дело. Всем миром против пьянства.

Глотов сморщился обессиленно.

— Замучил ты меня. А я устал. Спать хочу. — Он отстранил Зотова и зашагал к проходной. «Не понимаешь, не понимаешь, — повторял он слова Зотова. — И, верно, не понимаю, ни черта не понимаю. Спать хочу, зараза такая».

— Не думал я, что ты такой, — в спину ему крикнул упорный Зотов.

И Глотов неожиданно обернулся и, прищурившись, сказал громко:

— Дай денег в долг, Зотов.

Бригадир недоуменно вытаращился на Глотова.

— Дашь на дашь, что ли? — наконец спросил он догадливо.

— Дурак ты, — Глотов сплюнул.

— Да не ерепенься, постой. — Что-то в Глотове, видать, нравилось бригадиру (Глотов и раньше это замечал), потому он и не обиделся на него. Он тактично осведомился:

— Совсем, что ль, на бобах?

— Совсем, — хмуро ответил Глотов.

— У меня, понимаешь ли, сейчас нету, — Зотов говорил искренне, и Глотов видел это по его неподдельному смущению, и неожиданно для себя он вдруг почувствовал что-то похожее на симпатию к этому человеку. Ему даже захотелось с ним поболтать, не по пьянке, а просто так, по-человечески, задушевно. Глотов вздохнул.

— Слушай, — обрадовался Зотов. — Ав кассе взаимопомощи?

— Я уже брал. Так скоро опять не дадут. У меня еще вычитают.

— Будь спок, — подмигнул ему бригадир. — Я поговорю с кем надо. Двести хватит?

Глотов машинально кивнул. Хотя можно было бы и побольше, но он же не какой-нибудь там нахал, он… «Жулик», — испуганно прошептал Глотов, повернулся и, оставив Зотова в изумлении, побежал к проходной.