Владимир Колычев - Девушка с белым лицом

— Это твоя сестра! — Я кивнул на монитор, который никак не хотел гаснуть.

— Во мне все живое, — повторила Рита. Взгляд ее затуманился, затвердел. — Только душа мертвая.

— Сестра-близнец. — Я не хотел ей верить.

Рита повела бровью, предлагая мне опровергнуть самого себя. Я качнул головой, отказываясь уходить во тьму, но мысли сами бежали туда. Близнецы рождаются в один день, сестре Тихомировой было бы сейчас тридцать шесть, но Рита выглядела очень молодо, максимум на двадцать — столько лет было Лене Тихомировой, когда она погибла, утонула в реке.

Рита кивнула, гипнотически глядя на меня, она как будто соглашалась с моим опровержением. Холодный сумрак вливался в мою душу, я вдруг почувствовал себя воющим на луну волком.

— Элли тоже выглядит молодо, — сказал я.

Рита качнула головой. Одно дело выглядеть и совсем другое — быть молодой. Элли уже тронута увяданием, а Рита свежа, как утренний цветок на мокром от росы стебле. Даже смерть не властна над ней.

— Ты меня дурачишь, — сказал я, отмахиваясь от самого себя.

— Ты сам хотел узнать правду. — Рита вздохнула, как будто волновалась, но голос ее звучал ровно, без малейшего дрожания.

— Сначала ты была котенком…

— Котенка ты придумал сам, а это все — правда. — Рита повела рукой в сторону монитора.

— Лучше бы ты оставалась котенком.

Рита восприняла мои слова всерьез. Линия ее губ стала жестче, глаза увлажнились от подступающих слез.

— Меня утопили, как котенка, — сказала она.

— Утонула в реке, — поправил я.

Елена Тихомирова утонула, но где — в реке, в озере, в море — я не знал: не успел прочесть, а может, в заметке и не было таких подробностей. Но утонула и утопили — это несколько разные вещи, и мне захотелось поймать Риту на несоответствии, уличить в обмане. Рита разыграла меня, сейчас она признается в этом, и мы вместе посмеемся над ее удачной шуткой.

— Меня утопили в озере.

— Кто?

— Их было четверо…

— Я тебе верю, — кивнул я.

— Потому что все так и было.

— С тобой?

— Я устала… Я очень быстро устаю, — тускло, с чувством вины улыбнулась Рита.

Она вышла из комнаты, тихо и плотно закрыв за собой дверь. А над местом, где она стояла, появился паучок; помогая себе лапками, он быстро спускался на тонкой ниточке, поблескивающей на солнечном свету. Я глянул на пол — вдруг там после Риты остался червячок? Ничего такого не было, но мимо меня, задев ухо тонким гулом, пронеслась жирная муха, она летела к двери, там она и пропала — или сквозь стекло пролетела, или где-то села.

Я долго стоял, как истукан на брошенном капище, наконец, очнулся, тихонько вышел из комнаты. Рита устала, легла отдохнуть, <���но вряд ли она спит, скорее всего читает, вспоминая с улыбкой, как запудрила мне голову. Сейчас я открою дверь, она услышит меня, вздрогнет, оторвет взгляд от книги, и мы все-таки посмеемся над ее шуткой.

Но вдруг Рита лежит на диване мертвая, и ее лицо стремительно покрывается струпьями, губы мокнут от гноя. Вдруг покойница вскочит, набросится на меня?… Дверь я открывал дрожащей рукой, сравнивая себя со старым холодильником — снаружи трясет, изнутри все леденеет.

Риты на кровати не было, но, возможно, покойница стояла за дверью, выжидая момент для нападения. Но если я остановлюсь, если отступлю, то потеряю всякое уважение к себе. Нельзя поддаваться панике, нужно двигаться вперед…

Кто-то появился сзади, положил руку мне на плечо. От неожиданности я дернулся, даже, кажется, вскрикнул. Но только от неожиданности…

Это была Рита. Она молча смотрела на меня, изображая непроницаемое спокойствие, на шее от волнения пульсировала жилка.

— Я жду объяснений. — Я тоже попытался изобразить невозмутимость, но голос предательски дрогнул, соскочив на петушиные нотки.

— Мы не можем быть вместе, — не сводя с меня глаз, тихо сказала Рита.

— А мы должны быть вместе?

— А разве ты этого не хотел? — едко усмехнулась она.

И даже не вздрогнула, когда в дверь позвонили, как будто ждала этого.

— Дедушка? — вырвалось у меня.

— Дедушка давно уже не живой, — печально и одним краешком губ улыбнулась она.

— Да ну тебя!

Я обогнул Риту, остановился и, не оборачиваясь, выдал:

— Никогда не подходи ко мне сзади. Никогда, слышишь?

— Скоро я совсем уйду, — прошептала она.

Мне стало жутко и тоскливо одновременно. Вместе с Ритой исчезнет страх и неизвестность, но вдруг вместе с этим она заберет и мою душу?

За дверью стоял Антон, плотный и коренастый, как белый гриб на толстой короткой ножке. Прилизанные волосы, похожие на приклеенный к голове парик, узкий лоб, рассеченный надвое короткой глубокой бороздой от переносицы и вверх; брови густые, но бесцветные, отчего они выглядели так же блекло и даже нелепо, как бледная бородавка на щеке альбиноса. Нос вроде бы ровный, нескошенный и несплющенный, но со следами переломов, хрящ ему сращивали раза три, не меньше.