Александр Щелоков - Крысы в городе

Тренировки пригодились. Движение руки было молниеносным. Сжимая пистолет в правой руке, Партком обхватил черноусого левой так, что локтевой сгиб руки оказался на горле противника. Рывком он повернул его грудью к автоматчикам, прикрываясь чужим телом. Звонко крикнул:

— Бросай оружие!

Главарь был мужиком крепким, жилистым. Он сделал неожиданную попытку упасть на колени, чтобы в броске швырнуть Парткома через себя под ноги сообщникам. Он, однако, не учел одного: подобные штучки директор прекрасно освоил в зоне и был готов ко всему. Крепко сжав руку, Партком удержал тело противника. Тот, оказавшись в глухом зажиме, стал задыхаться.

— Встать! — хрипя от напряжения, прошипел Партком в ухо черноусому. — Удушу, падла!

Главарь банды вынужден был встать на ноги и выпрямить их.

— Еще раз дернешься, — предупредил Партком, — разнесу арбуз!

Твердый ствол пистолета, упиравшийся в затылок, убеждал, насколько серьезна угроза.

— Скажи своим волкам, пусть бросят оружие.

— Не бросят! — прохрипел черноусый. — Они не боятся.

— Я тоже не боюсь.

Это прозвучало так твердо и так решительно, что не поверить в слова директора было нельзя. Для убедительности Партком отвел пистолет от затылка, прижал его к щеке черноусого и нажал на спуск. Выстрел ахнул в кабинете, как взрыв. Мощный звук ударил в ухо боевика. Лицо его исказила гримаса. Ноги снова ослабели и слегка подогнулись, но на этот раз от испуга. Рука Парткома опять сдавила ему кадык, а дымящийся ствол уперся в висок.

— Стоять, вояка! А вы, ребята, бросайте автоматы! — Партком приказывал спокойно, никакой истерики в его голосе не звучало. — Клянусь, я всех вас отпущу, без милиции. Уезжайте к чертовой матери! И больше не возвращайтесь!

Прикрывшись телом главаря, Партком нисколько не боялся последствий. Он хорошо знал: лихие в преступном промысле горцы стрелять в своего не станут. Банды такого типа обычно формируют не из разношерстной публики, а из земляков, чаще односельчан, повязанных круговой порукой. Убить своего — значило получить кровников, месть которых будет обращена не на одного убийцу, а на весь его род.

Черноусый что-то сказал боевикам на своем языке. Один из них спросил по-русски:

— Без обмана отпустишь, начальник?

— Слушай, мальчик! Всех ваших уже повязали. Они лежат возле мойки. Подойди вон к тому окну и погляди.

Боевик подошел к указанному ему окну. Взглянул вниз во двор. Увидел, что все их сообщники — один к одному — длинным рядом выложены на асфальте возле мойки машин. Вокруг с короткоствольными автоматами стояли дюжие молодцы из охраны техцентра. Рабочий в спецовке ходил вдоль шеренги лежавших налетчиков со шлангом в руках и поливал их холодной водой.

Боевик громко выругался. Что-то объяснил товарищам по-своему и положил автомат на пол. То же сделал и второй.

Партком, не отпуская главаря из объятий, потянулся ногой под стол и нажал кнопку тревоги. Боковая дверь кабинета, замаскированная под полку с папками технической документации, распахнулась. В кабинет вбежали три автоматчика с касках и бронежилетах.

— На пол! Лицом вниз!

Партком ослабил объятия и с короткого замаха ударил рукояткой пистолета в затылок черноусого. Одновременно подтолкнул его коленом в спину. Тот грохнулся на пол лицом вниз.

— Это чтобы ты запомнил, что к Парткому с оружием не приходят!

Из приемной в кабинет вошел Шубодеров, или, как звали его за глаза работники техцентра, Шкаф, громадный мужчина из семьи потомственных молотобойцев. Посмотрел на боевиков, на их главаря, потрогал ногой каждого — живы ли. Голосом властным, полным силы сказал:

— Кит-кэт, мальчики, отдохните!

Свои странные остроты и выражения Шубодеров черпал из навязчивой телевизионной рекламы, которая глушила жителей Придонска и окрестностей с частотой пулеметного обстрела. Кое-кто верил рекламе, большинство плевались, а Шубодеров оперативно пополнял новыми словами арсенал своего остроумия.

Пошла широкая реклама зубной пасты «Блендомед с фло-ристатом», и начальник охраны сменил неблагозвучное русское выражение на изысканное иностранное.

— Блендомед вашу мать с флористатом! — орал он на замешкавшихся подчиненных. И обид не бывало: иностранный язык украшает быт.

Навязла в зубах реклама фирмы «Проктор энд Гэмбл», и сразу стала звучать в карауле команда:

— Бегом! Что стоите как Проктор и Гэмбл?

Настойчивое расхваливание лекарства «Эффералган Упса» обогатило Шубодерова вопросом, который мог поставить в тупик любого собеседника. В хорошем расположении духа полковник мог внезапно спросить: