Владимир Колычев - Стрела Амура 9-го калибра

— А что рассказывать? Шел, смотрю, какие-то люди бегут. Думаю, затопчут, если стоять столбом буду. Тоже побежал.

— И балаклаву надел, да? — с усмешкой спросил Помазов.

Он стоял за спиной у задержанного бандита, действуя ему на нервы.

— Кто-то дал, я надел.

— Биту тебе тоже дали?

— Смотрю, лежит, вот и подобрал.

— А меня зачем ударил?

— Да не ударил, просто споткнулся.

Помазов со всей силы врезал Горбатову в спину коленом и заявил:

— Вот черт, разлегся на пути!

— Ты чего делаешь, мусор? — взвыл парень.

Помазов ударил его снова, на сей раз кулаком в живот.

— Кого ты, гнида, мусором назвал?

— Так нельзя, — проскулил Горбатов.

— Адвокату пожалуешься?

— Где он?

— Будет. — Максим выразительно глянул на Помазова.

Клиента нужно было дожимать, пока он не затвердел. Помазов кивнул, незаметно достал телефон, набрал номер. В кармане у Юрьева тут же зазвонил мобильник.

— Да, Илья Павлович, — ответил он. — Да, у нас. Нет, не оформляли. Не знаю, вдруг вы его так же, как и Радика, замучаете. Обещайте, что сразу, чтобы не страдал. Договорились!.. Но смотрите, за вами должок. — Максим выключил телефон, сунул в карман, посмотрел на Помазова и сказал: — Братва собралась и ждет.

— Точно без мучений убьют? — спросил Сергей, кивком показав на Горбатова.

— Не знаю. — Капитан пожал плечами. — Радика они тоже обещали не мучить, а на нем ни одного живого места не осталось.

— Что-то я не понял! О чем это вы? — Горбатов с тревогой посмотрел на Максима.

— Ты удары как переносишь? — осведомился тот.

— Какие удары?

— Очень крепкие.

— Плохо.

— Зубы запасные есть? — спросил Юрьев.

— Зачем они ему? — Помазов удивленно повел бровью. — Он что, в гробу их себе вставит?

— А почему нет?.. У тебя девушка есть? — Максим посмотрел на Горбатова, как врач на пациента, которого уже ничто не могло спасти.

— Есть.

— Какая девушка? — Сергей мотнул головой. — Кто с ним прощаться будет? Его как собаку закопают.

— Не думаю. Радика нарочно напоказ оставили. Чтобы Острый все понял. Этого тоже демонстративно убьют. Чтобы Острый на «Щит» и в страшном сне боялся наезжать.

— О чем это вы? — От страха за свою шкуру Горбатов дал петуха.

— А знатный вы устроили погром! — Помазов ударил его по плечу совсем не сильно, но тот аж подскочил от страха.

— Если честно, я даже не хочу, чтобы тебя, Миша, убивали, — с сожалением сказал Максим. — «Щит» давно уже пора было причесать. Он у нас самих в печенках сидит.

— Не надо меня убивать.

— Так мы и не будем. Шаповал все сделает. По большому счет тут Востров должен ответить. Он всю эту кашу заварил. Но Востров сегодня в теплой постели спать будет. После хорошего коньячка. А тебе придется за него умирать.

— Я не хочу.

— Я считаю, что это справедливо, — сказал Помазов. — Миша клятву давал жизнь отдать за Вострова. Он должен умереть.

— Не давал я клятву!

— Пусть так, но умереть за своего хозяина тебе придется. — Помазов вздохнул, изображая сочувствие. — Блин, сейчас земля такая мокрая, в ней червей много. Они жутко холодные. — Сергей поморщился.

— Я в полиции нахожусь! Вы не можете меня никому отдавать! — психанул Горбатов.

— В полиции, дружок, люди на вопросы отвечают, — заявил Максим.

— Задавайте.

— Так не честно, — сказал Помазов. — Ты сейчас на все вопросы ответишь, а мы тебя все равно Шаповалу отдадим. Сейчас машина подъедет, и отправим.

— Я не хочу умирать за Острого! — завопил Горбатов.

— А почему сразу Острый? Может, он и не знает ничего? — спросил Юрьев.

— Знает! Он сам сказал!

— Ты видел?

— Я слышал. Мы в курилке сидели, а он приехал, Губанова встретил…

— Губана?

— Я его никогда по кличке не называл. Он для меня Семен Петрович. Я никогда у них в банде не был. Просто охранником работал.

— Но на мокрое дело пошел.

— Да какое мокрое?! Мы же никого не убили!

— А нападение на сотрудника полиции?

— Откуда я знал, что вы из полиции?

— Спокойно, Миша. Не надо нервничать и оправдываться. А то у меня может появиться чувство привязанности к тебе, — сказал Максим.

— Генеральский синдром, — с усмешкой заявил Помазов.

— Почему генеральский? — стараясь понравиться и ему, и Максиму, спросил Горбатов.

— Это наше, специфическое. Чем крепче генерал дрючит сержанта, тем больше ему нравится.

— И генералу нравится, и сержанту, — уточнил Юрьев.

— Крепкая мужская дружба! — Помазов тяжело опустил ладонь Горбатову на плечо, но тот даже не вздрогнул. — А у вас дерьмо. Мы тут друг за друга умираем, а ты будешь подыхать вместо своего генерала.