Андрей Воронин - Атаман. Охота на отражение

— Это информация, которую ты ищешь, — сказал Жвания.

— Говоришь загадками? — хмуро спросил Атаман, и Ревякин испугался, как бы он снова не начал зверствовать.

Но Терпухин повертел в руках лист, понюхал его, спросил:

— Это что за дерево?

— Не откажи старику в удовольствии — реши эту задачу сам. И когда решишь — поймешь, что я хотел сказать.

— Хорошо. Но ты скажешь мне, кто были эти несчастные?

— Нет, не скажу. И не потому, что не хочу говорить. Я никого из них не знал по имени, я никого не видел в лицо. Я знаю, что все они были чеченцами и недавно приехали сюда из Грозного. И это все, что я могу сказать о них. Остальное — в той штучке, которую я тебе подарил. Думай, Атаман. А главное — стоит ли тебе лезть в это дело?..

Терпухин аккуратно положил лист в бумажник. Поклонился хозяину:

— Я понял тебя. Спасибо за помощь.

— Рано благодаришь. Возможно, чуть позже тебе захочется меня проклясть.

— Это плохая загадка, — сказал Юрий.

— Да, тут ты прав — загадка очень плохая. Но раз уж ты пришел ко мне, придется разгадывать.

— А если понадобится еще совет?

Жвания улыбнулся:

— Если понадобится, то ты прекрасно знаешь, что двери моего дома для тебя открыты. А пока иди.

Терпухин и Ревякин попрощались с хозяином. Они вышли на воздух, и Сергей с удовольствием вдохнул ароматы моря, лета и цветов.

— Ну и спектакль, — сказал следователь, когда они выехали на трассу. — Я и представить не мог, что этот тип так любит дешевую театральность.

— Не больше, чем любой из нас, — ответил Атаман. — Мы просто люди разных культур. Но это не главное. Хуже то, что он, оказывается, тоже о них ничего не знает. А этот лист… что за тяга к гербариям? Ты не знаешь, что это за дерево?

— Ума не приложу, — ответил Ревякин.

— Значит, надо будет узнать, причем чем быстрее, тем лучше. Жвания нипочем не станет давать мне что-то, что не имеет смысла. Это не в его стиле. Так что пойду в библиотеку. Надо порыться по всяким энциклопедиям.

— Бывает же такое! — воскликнул Ревякин. — Чтобы разобраться в том, кто убил, надо пойти в библиотеку.

Ревякин отправился в ГУВД. Ему не терпелось узнать, как продвигаются дела у медиков, занявшихся антропологической экспертизой. А Терпухин собрался в центральную библиотеку.

Ревякин предложил ему воспользоваться ведомственной библиотекой при ГУВД, где тоже имелась кое-какая литература по ботанике. Терпухин согласился, хотя почему-то последние километры молча сидел, вцепившись в руль и мрачно глядя на дорогу. Следователь сделал попытку заговорить, но Терпухин проигнорировал его.

Добравшись до управления, они разошлись по своим делам. Перед тем как отправиться в экспертизу, Ревякин забрел к генералу Макаренко. Тот усадил его, налил чаю, спросил покровительственно:

— Ну, как сработались?

— Да ваш Терпухин просто гестаповец! Из трех раз только в одном случае он не применил силу. И то, наверное, потому, что разговаривал с инвалидом. Это нормально?

— Не знаю. Но думаю, что к подобному поведению был повод. Не торопись, Сережа, потерпи еще немного.

— Куда я денусь? Да, тут еще такое дело — мне стрельнуть пришлось. Теперь надо писать объяснительную.

— Зачем? — удивился генерал. — Ты что, убил кого?

— Да нет.

— И при чем тогда объяснительная?

— Вообще-то я за патроны отчитываться должен!

Макаренко беспечно махнул рукой:

— Ах, вот ты о чем беспокоишься. Ну вот — бери. Пистолет прямо сейчас почисти и смажь.

Сергей покорно взял со столешницы патрон к «макарову». Его уже не удивляло, что генерал нарушал устав. Тут, похоже, все одним миром мазаны.

Ревякин зашел к себе в кабинет, закрылся и почистил оружие. Вставил недостающий патрон, подивился запасливости Макаренко и только потом отправился туда, где колдовали эксперты.

Михаил Эрихович познакомил Ревякина с Романом Романовичем — тем самым антропологом. Антрополог имел влажные ладони, неряшливую прическу и темперамент типичного холерика.

Роман Романович пустился в пространные объяснения по поводу того, каким именно образом производится реконструкция человеческого лица по черепу. Правда, Ревякин так и не понял, в чем суть этой методики.

Наконец от теории Роман Романович перешел к практике. Он пригласил Ревякина следовать за собой. Они немного попетляли по коридорам отдела экспертизы, потом спустились в подвал и остановились перед железной дверцей.

Роман Романович распахнул эту дверь, приглашая войти. Ревякин переступил порог и едва не задохнулся. «Ароматы», которые он уловил сегодня в доме Жвания, были просто французской парфюмерией по сравнению с тем, как пахло в этой крохотной комнатушке без окон.