Ян-Филипп Зендкер - Голос одиночества

– Вы записали их имена? – вмешался в разговор Пол.

– Н…нет. Точно не помню, но, по‑моему, они не назвались.

– И что, не оставили ни визиток, ни телефонов?

Старик покачал головой.

– Ты говорил им о ртути, которую обнаружили в организме мамы?

– Нет. Я только спросил их, может ли ее болезнь быть связана с рыбой, которую Минь Фан так любила.

– И что они ответили?

– «Как вам могла прийти в голову такая глупость? – сказали они. – Это совершенно исключено, вода чистая. „Золотой дракон“ производит микстуры и чаи от кашля. Пробы из озера брались не далее как два месяца тому назад».

Инь‑Инь молчала. Пол закрыл лицо ладонями и тяжело дышал.

– Предприятия «Саньлитуня» не подлежат никаким проверкам, – заметил он и в двух словах передал Да Луну разговор с адвокатом и Ваном.

– Д…думаете, они меня обманули? – удивленно спросил Да Лун, и Пол кивнул. – К…как и всегда обманывали, – как бы про себя заметил Да Лун. – В…вы поедете в Шанхай к адвокату?

Пол медлил с ответом, несколько раз глотнул чая и растер между пальцев шелуху от семечек. Инь‑Инь смотрела на него испуганно.

– Да, – наконец сказал он.

– Р…расскажите ему все и спросите, будет ли он представлять в суде мои интересы. – Да Лун внимательно посмотрел на дочь. – Н…не волнуйся. Я ничего не боюсь, мне терять нечего.

Она хотела возразить, но промолчала. Да Лун был ее отец, и он принял решение. Инь‑Инь не осмелилась ему перечить, хотя и знала после беседы с адвокатом Гао, что отец ошибается.

Нечего терять только мертвым.

Я очень любила рыбу. Кто хоть раз в жизни жевал кору от голода, не слишком разборчив в еде, ты знаешь это. Угри, сомы и раки имели тот же вкус, что и всегда. И костей в них было сколько положено – ни малейшего основания для подозрений. Я радовалась каждому кусочку, а он нес в себе смерть. Раньше я не думала, что она так коварна, что она не имеет ни вкуса, ни запаха. Дохлые рыбы плавали брюхом кверху. Иногда их было больше, иногда меньше. Собачьи ребра торчали из земли, как скрюченные когти. Или я должна была истолковать это как предупреждение? Но проницательность никогда не была моей сильной стороной. Теперь я понимаю далеко не все, что вы говорите, но вполне достаточно, чтобы догадаться, чего ты хочешь, Да Лун: подать на комбинат в суд. Хочешь добиться наказания виновных. Милый Да Лун, ты забыл, где мы с тобой живем? Или, чего доброго, повредился рассудком от горя? Ах, если бы я только снова обрела дар речи, пусть на минутку, чтобы только привести тебя в чувство… Инь‑Инь права, и Сяо Ху рассуждает здраво. Каким бы ни было решение судьи, оно не вернет меня к жизни. К тому же ты все равно не выиграешь этот процесс. Мы уже никогда ничего не сможем выиграть, Да Лун. Все, что нам остается, – перехитрить, одурачить их, улизнуть от них, наконец. Но нам их не победить. Мы народ, страдающий от амнезии. Стоит только приказать – и мы так легко забываем свое прошлое. Его у нас нет. Или наоборот – мы живем только в прошлом и так глубоко ушли в него, что все его ошибки, беды, страдания стали делом привычным и никому не придет в голову докапываться до их причин. Мы слишком притерпелись к боли. Мы решили, что нам позволено перечеркнуть собственную историю. Как будто дерево может расти без корней! Мы забыли, что стоим на плечах предков. Кому сейчас есть дело до отравленной воды в озере или до старой, беспомощной женщины и младенцев, которые рождаются уродами?

Познавший людей – мудр,

познавший себя – просветлен.

Победивший людей – силен,

себя – всемогущ.

Так будь же всемогущим, мой милый Да Лун, пересиль себя. Подави в себе эту неуемную тягу к мести, к справедливости. Я понимаю, что Лао‑цзы вкладывал в свои слова совсем другой смысл, но сегодня мне нужен именно этот. Как иначе разъяснить тебе, что только глупец требует невозможного? Мне осталось не так много времени, я это чувствую. Силы изменяют мне. Неужели это смерть? Вот о чем мне надо было петь, пока был голос. Но что я тогда знала? Они держали нас за дураков. Заставляли петь, говорить и слушать не то, что нужно. Нас обманывали. Мы отдали им самое ценное, что у нас было, – наше доверие, а они обошлись с ним самым бессовестным образом. Что может быть хуже? А ты требуешь возмездия за старую больную жену.

Когда они пересекли границу Шанхая, Пол вытащил из кармана салфетку Вана и визитку и сличил цифры. Только сейчас он заметил, что у адвоката сингапурский код. Пол взял мобильник Инь‑Инь и внимательно набрал номер.