Анжелика Огарева - Прокурор Баринова

Закончив свой рассказ, она попросила:

– Поговори со Стасом, придумайте, какие шаги нам всем нужно предпринять, чтобы я не стала ее врагом.

– Это совсем не обязательно, – ответил Ян.

– Нет, Ян! Надо что-то придумать, я женщина и знаю это! Она разоткровенничалась и сказала, что полюбила меня…

– Ты считаешь, что она – лесбиянка?

– А тебе так кажется? Но даже, если в этом что-то есть, она этого пока не осознает. Я прошу тебя, не посвящай Стаса в наши сомнения.

– Неужели ты думаешь, что я способен на импульсивные, необдуманные действия?

– Одна просьба, Ян. Она обещала не пить, завязать, так она сказала… И я готова дружить с ней. Поверь, лесбиянкой я не стану. Но вот если я окажусь объектом ее вожделений, то, что делать тогда?

– Ты права, – вздохнул Ян, – шанс ей надо дать. Может быть пить перестанет…

– Не совсем так. Может быть, наша дружба поможет ей примириться со смертью отца. Прошло столько лет, а для нее это как вчера…

– Позвоню завтра Стасу в восемь утра. Она еще будет спать, и мы поговорим.

Шли дни, они перезванивались. Рая много работала, а по вечерам занималась подготовкой материалов для работы над диссертацией.

– За мною вечерок в театре, – как-то раз сказала она по телефону Кате, – я все спектакль подыскиваю, знаешь, – продолжала она, – а я ведь пить перестала. Ну, раз подруге не нравится…

– Рада за тебя, Раечка…

– За нас, я ведь не каменная, чувствовала, как ты переживаешь. А вот за город сейчас не поедешь, сентябрь жаркий, торфяники горят. Мы со Стасом наезжаем на дачу, поливаем там. Дом старый, сухой. Да что кругами ходить! Твой и не отпустит тебя со мною за город.

– Так лучше в театр пойдем, Раечка.

В конце сентября Катя услышала на автоответчике голос Раи:

– Держись на ногах, подруга, я билеты на «Счастливцев- Несчастливцев» достала. Спектакль, говорят, упадешь – не встанешь! Скажи адвокату, чтоб не серчал, что в воскресенье тебя забираю. Ну, вечерком созвонимся.

– Единственный день мы можем провести вдвоем, и она берет билеты. Что делать? – с досадой спросила Катерина.

– По-моему, она это делает сознательно, – сказал Ян, прослушав послание, – но придется пойти. Стас говорит, что она совсем не пьет. Не верится, что такое возможно…

– Вот видишь?! – настроение Катерины мгновенно подпрыгнуло.

– Раечка! – воскликнула она радостно, когда та сняла трубку.

– Ну, ты, Екатерина, даешь, так радуешься, словно из тюрьмы бежишь!

– Вот ты всегда такое скажешь! – засмеялась Катя.

– Значит, идем и чтобы никаких брюк у меня, поняла?

Встретились они у театра. На Рае был серый, в неброскую полоску шелковый костюм, и Катин платочек в кармашке. На шее у нее висел старинный кулон.

– Она явно меняет стиль, причем для меня, – отметила Катя без всякого восторга.

– Вчера прикупила, мешок денег отдала. Но не жалко, чую, Катерина, что тебе нравится.

– У тебя кулон прелестный.

– Подарок бати на совершеннолетие, – Раиса открыла кулон, и на Катю взглянул с фотографии Баринов, – а на эту сторону думаю твою поместить, материну не хочу.

– Я на маленьких фотографиях выхожу на себя непохожей, – в замешательстве сообразила сказать Катя.

– Да это я так, не думай, проехали. Лучше посоветуй, какие шузы купить?

– Что купить? – не поняла Катя.

– Да шкары мои совсем сюда не подходят, каблук повыше нужен.

– Хорошо бы, конечно. Ты какой размер носишь?

– Тридцать седьмой…

– Жаль, я бы померила, да не влезу, – у меня сороковой.

– Да, жалко, – Катя была изумлена, но не подала виду.

– Без тебя не решусь, съездим, подруга, на неделе, прикупим Раюшке шузы?

– Конечно, поедем, Раечка…

Свет в зале погас и спектакль начался. Интрига развивалась легко, и в середине первого действия один из актеров, подчиняясь режиссерскому замыслу, спустился со сцены в партер и пригласил одну из зрительниц на сцену. Она отказалась, отказались и другие, к которым он подходил. В зале начались смешки, в конце концов, актер подошел к Кате.

– Вам действительно нужно, чтобы я поднялась на сцену?

– Спасите спектакль…

Катерина посмотрела на Раю, и та поняла:

– Не волнуйся, – сказала Рая, – я не взяла с собой фляжку.

Катерина, поднявшись на сцену, угодила в объятия к импозантному красавцу, известному всей Москве. Сначала она повторила за ним несколько реплик, а затем, обмахиваясь веером и стоя у ширмы, беседовала с опустившимся на одно колено актером.