Сергей Майдуков - Выжить любой ценой

— А что, я его должен по головке гладить? — запальчиво спросил Данко.

Тем не менее экзекуцию он на этом закончил. Пленник, лежащий у их ног на дне сампана, дико взирал на них одним черным глазом. Второй то ли заплыл полностью, то ли вообще был выбит к чертовой матери. Между оскаленными зубами зияли черные бреши. Одна рука была вывернута таким причудливым образом, что невольно вспоминались цирковые акробаты с невероятно гибкими конечностями. Но это был не трюк. Данко сломал врагу руку. Не в ходе допроса. Несколько раньше, когда отбирал у убийцы широкий, почти треугольный нож.

Инстинкт не подвел Данко. Не пресловутое шестое чувство, а именно инстинкт — первобытный, звериный, безошибочный. Выбравшись на берег, он бросился сначала в одну сторону, потом в другую, потом описал круг, ломая ветки и производя столько шума, словно сквозь чащу ломилось целое стадо. А потом вдруг понял, что совершил непростительную ошибку.

Вместо того чтобы бестолково бегать туда-сюда, нужно было постоять тихонько, прислушиваясь. Убийца выдал бы себя сам, продираясь через заросли, или его местоположение помогли бы обнаружить потревоженные птицы. А что делать теперь? В какую сторону податься?

Данко неуверенно шагнул вперед, когда сработало то самое звериное чутье. «Никуда этот мерзавец не убежал, — понял он. — Засел где-то рядом, подождал, пока я уберусь подальше. А сам…»

«Женька! — промелькнуло в мозгу. — Роднин! Он же там один, глупый и беспомощный, как большой доверчивый пес. Убийца уже там. Его целью было выманить меня на берег, захватить сампан и скрыться».

Данко еще обдумывал все это, а ноги несли его обратно к каналу. Он успел как раз вовремя. Роднин неумело отбивался шестом, но вооруженный противник уже оттеснил его на корму, угрожая ему ножом.

Дальнейшее происходило столь быстро, что отпечатывалось в мозгу не в виде законченных действий, а подобно кадрам на фотопленке. Голая блестящая спина тайца. Его лицо, повернувшееся на крик. Собственная пятерня на месте этого лица. Выставленный нож, блеснувший на солнце. Слабый всплеск там, где этот нож упал в лужу на дне сампана. А дальше сплошное мельтешение и багровая пелена. И лишь после того, как таец завизжал как резаный, в голове начало понемногу проясняться.

Убивать этого ублюдка нельзя. Он должен быть живым, чтобы давать ответы на вопросы. Пока. Дальше видно будет.

Данко сделал пару глубоких вдохов и выдохов, чтобы окончательно успокоиться.

— Где моя Юля? Где моя Соня? — хрипло спросил он, нависая над тайцем.

Со своей искалеченной рукой тот больше не представлял угрозы, как тогда, в парке, когда сумел нокаутировать Данко.

Таец что-то залопотал, гримасничая и делая жесты неповрежденной рукой.

— Просит его пощадить, — перевел Роднин. — У него семья, дети…

— А у меня семьи нет, значит?

Моментально потеряв голову, Данко поднял пленника, как тряпичную куклу, встряхнул и бросил себе под ноги. На этот раз таец не закричал, а лишь застонал, кашляя и кривясь. Из его рта вытекла капля ярко-красной крови.

— Говори! — рявкнул Данко.

В ответ прозвучала новая порция непонятной ему тарабарщины. Он вопросительно посмотрел на товарища.

Роднин пожал плечами:

— Так ты ничего не добьешься. Он отказывается с тобой говорить. Ты бешеный. В смысле, так он считает.

— Да я его…

Роднин повис на руках Данко, протянувшихся, чтобы сомкнуться на горле упрямца.

— Не надо, Дан… Погоди… Выслушай меня…

— Что?

Данко наконец остановился, повернувшись к товарищу.

— Я сам его допрошу, — сказал Роднин. — Он мне все выложит как миленький. Знаешь этот прием, когда допрос поочередно ведут злой полицейский и добрый полицейский? Злой уже свое дело сделал. Теперь выход доброго.

Пока они разговаривали, пленник лежал с закрытыми глазами. Его можно было бы принять за покойника, если бы не худая безволосая грудь, вздымающаяся от неровного, прерывистого дыхания. Но на лице Данко не появилось ни тени раскаяния. Оно закаменело от ненависти.

— Ладно, — согласился он, отвернувшись. — Спрашивай ты, а то я за себя не ручаюсь. Столько дней на нервах.

— Отлично, — обрадовался Роднин. — Сядь в сторонке, расслабься, а я с ним побеседую… — Он ненадолго перешел на тайский язык, после чего сообщил: — Его зовут Таксим. Ему было поручено разобраться со свидетелями, чтобы ты не узнал правду.

— Это я давно понял, — поморщился Данко. — Давай дальше. Кстати, почему ты не позвал меня, когда этот Таксим на тебя набросился?