Антонина Глушко: Гамбит старого шулера

– Все можете быть свободными, – сказал Туманов, обсудив рабочие вопросы. – Яна Ярославовна, прошу, оставьте свой доклад, я еще раз просмотрю в нем кое-какие моменты.

Когда опустел кабинет, Генеральный продолжал неподвижно сидеть за столом перед нераскрытой папкой с Яниным докладом. С недавних пор им овладело беспокойство. В голове вертелась какая-то мысль: надо что-то кому-то сказать, задать вопрос. А кому, о чем никак не мог уловить. Его это мучило, раздражало, мешало сосредотачиваться на основной работе.

Не раскрывая папки с докладом, сунул ее в кейс и задернул молнию. Ему впервые расхотелось задерживаться здесь после рабочего дня. В приемной на диване сидел привычный дежурный охранник. При появлении шефа тот вскочил и теперь молча стоял у двери. А вот полной неожиданностью для Ильи было присутствие здесь Яны.

– В чем дело? Почему вы здесь? Что-то случилось? – неожиданно для себя с беспокойством обратился Туманов к женщине. У него мелькнула мысль, что сейчас та заявит о своем уходе из компании.

– Ничего не случилось. Просто я задержалась, в случае если у вас возникнут какие-либо вопросы по моему докладу в ходе его просматривания. Я готова на них ответить.

– Нет, нет, все в порядке. Спасибо можете идти домой. Впрочем может вас подвезти? – вдогонку молодой женщине сказал Илья, когда та повернулась к выходу.

– Спасибо, – обернувшись от двери, поблагодарила Яна, – я на своей машине.

Туманову снова захотелось о чем-то кого-то спросить и получить ответ. Но он не мог вспомнить какой именно вопрос и кому надо его задать. Кивнув охраннику, Генеральный вышел в коридор, где на площадке у окна стояли, и о чем-то тихо беседовали: второй охранник и телохранитель Генерального. При виде его Туманов недовольно поморщился.

Будучи демократичным по натуре, искренне сопротивлялся телохранительным заморочкам. Однако Совет директоров вынес решение: и теперь у него их двое. Пока один сопровождает его от первого этажа до приемной, второй находится в машине вместе с водителем. «Чтобы бомбу не прикрепили к днищу автомобиля», – доходчиво объяснил тот на вопрос Ильи: «А это еще зачем?»

Съев предложенный домработницей ужин, Туманов прошел к себе в кабинет. Едва взял в руки кейс, как снова почувствовал необходимость о чем-то кого-то спросить. Монотонная звуковая нота по нарастающей, продолжала звенеть в нем не складываясь в искомую музыкальную фразу.

Это тревожило, раздражало и одновременно расслабляло, снимая напряжение. Не хотелось работать, заниматься делами. Что явилось полной неожиданностью для фанатичного трудоголика.

Хотелось прислушиваться к звенящему звуку. Он не беспокоил Илью, напротив, убаюкивал.

Едва опустившись в кресло за рабочим столом в своем домашнем кабинете, Илью озарило изнутри, и вдруг прорвалась мелодия, родившаяся из единственного звука: он вспомнил, наконец, свой вопрос и того, кому должен его задать.

– Пригласите ко мне начальника финансово-юридического отдела, – по внутренней связи сказал Генеральный в приемную. Минуту спустя, доложили:

– Яна Ярославовна в приемной.

– Пусть войдет.

Дверь отворилась, в кабинет вошла начальник отдела.

Туманов сидел за непривычно пустым столом, на котором не было ни единого листа бумаги. Руки праздно покоились перед ним, которые разглядывал он, не поднимая глаз на вошедшую.

– Вы выйдете за меня замуж? – все также, не отрывая глаз от рук и не предложив сотруднице присесть, задал, наконец, мучающий его долгое время неуловимый вопрос.

Он торопился, боясь, что снова забудет его, отчего вновь придется мучиться необъяснимой тревогой.

Яну не шокировал вопрос Генерального. Она наслышана о его странностях в отношении женщин и не осуждала его. Сама не проявляла к нему никакого женского интереса.

Ей тридцать три года ее уже ни чем не удивишь, она ни разу не была замужем. В двадцать три года встретила, как говорят, на своем жизненном пути красивого, респектабельного, остроумного мужчину, увлеклась им и потеряла голову. Отчего не заметила за красивым фасадом помойной свалки.

А когда отыскала свою потерянную голову, прикрепила ее на место, то обнаружила свое сердце разбитым на мелкие кусочки, и сколько не пыталась их склеить, ей этого так не удалось сделать.

Красивый и пустой, надутый воздушный шарик, оказался ко всему и легкомысленным ночным мотыльком, он убил в Яне веру в любовь, в ее существование.

Красавица, умница, с врожденной грациозной статью, женщина превратилась в холодную Галатею, недоступную ни одному смертному. Где тот ваятель, что сможет вдохнуть живую душу в это мраморное, прекрасное создание?