Антонина Глушко - Бандитский Владивосток

Мне они уже ни к чему, – уговаривал себя Степан, понимая, как трудно будет ему расстаться с памятью о прошлом, знал, что Никита осудит его за это, и обязательно скажет: – Ну что ты выдумал, дед? Ну ты даешь!».

Степан Захарович представил эту сцену и улыбнулся. Лежащие папки на столе уже не принадлежали ему, поэтому спокойно сложил их в сумку, прошел в прихожую, и поставил ее у двери.

Зашел на кухню, сделал себе бутерброд с сыром, налил кружку любимого чая с молоком, и с маленьким подносиком отправился в комнату, где включил телевизор, и пока завтракал посмотрел новости по первому каналу.

Позавтракав, выключил телевизор, прошел на кухню, ополоснул кружку, поставил ее на сушильник.

С Григорием Брониславовичем Рычковым Степан познакомился на одной из выставок филателистов в краеведческом музее. У них оказалось много общего во взглядах на коллекционирование. Близкого «знакомства» не состоялось, однако телефонами обменялись.

Повесив на плечо сумку, Степан Захарович вышел на площадку, замкнул дверь и вызвал лифт.

Ровно в девять, как и договаривались, Степан Захарович стоял у двери Рычкова. На звонок ему открыл хозяин. Это был высокий, стройный седой мужчина, где-то ровесник Степана Захаровича. Назвать его стариком было нельзя.

Военная выправка, властный, мудрый взгляд не вязались со старостью. Все в нем говорило, что его жизнь связана не с тем, что им, а он сам повелевает людьми.

Так и было на самом деле. Рычкову не пришлось воевать, но он прошел суровую школу юнги, затем – учеба в морском училище им. Макарова, которое стало его судьбой на всю жизнь, его родным домом. Ветеран всем сердцем любил его, гордился, что работает именно в этом училище.

Здесь он рос профессионально, получая учёные степени. Особой гордостью для него были его курсанты, считавшие своего наставника строгим, но справедливым и умным педагогом, никогда не унижавшим достоинство курсанта. За это те его любили и платили своим усердием в учёбе.

Много знаменитых и известных морских военачальников вышло из его кафедры. Григорий Брониславович хорошо известен в определенных кругах Москвы. Там высоко ценили вклад, вносимый им в воспитание молодёжи Дальнего Востока. За это родина неоднократно отмечала его высокими наградами.

Он и сейчас продолжает преподавать, правда, уже не в таком объеме, как прежде.

– А, ну заходи, заходи, Степан Захарович, – приветствовал гостя хозяин. – Проходи на кухню. В зал не приглашаю, там спит внук. Его недавно выписали из больницы.

Просто удивительно, молодой, а уже язва желудка. Вот молодежь нынче пошла.

Степан Захарович сочувствующе дотронулся до локтя Григория Брониславовича, и прошел вслед за ним.

– Хотите кофе? – предложил хозяин.

– Я кофе не пью по утрам, – отказался Степан Захарович. – А если быть откровенным, то и вовсе к нему равнодушен. То ли не приучен с молодости, а может не распробовал. А сейчас уже поздно привыкать, – улыбнулся Степан Захарович.

– Да я тоже не пылаю к нему жаждой. Это, вон, мои дети да внук хлещут его ведрами. От того, видно, и язва. Мы русские, нам и напитки нужны русские, а не заморские, – поддержал хозяин гостя в его вкусах к напиткам.

– Ну ладно, Степан Захарович, показывай свои сокровища, – перешел на деловую основу их встречи коллега по увлечению. – Я тут прозондировал почву после твоего звонка по поводу продажи коллекции марок, показал каталоги. Из всех, кого я считаю более стоящим покупателем, выбрал одного. Думаю он заберет у тебя большую часть твоих марок, надеюсь и сумма тебя устроит, чтобы хватило купить внуку хороший подарок.

– Я хотел бы купить ему ДЖИП или что-нибудь подобное. Сам я этом не разбираюсь. Посоветуюсь с другом.

– Значит, так сейчас этот коллекционер уехал в Питер на форум Всесоюзного общества филателистов, – продолжал хозяин. – Он является его членом, и даже какой-то шишкой в их комитете. В конце этой недели должен вернуться. Я дал ему ваш телефон, пообещал позвонить, но вы, на всякий случай, запишите его номер телефона.

Григорий Брониславович был энергичным и деятельным человеком, постоянно общаясь с людьми, не считал для себя зазорным иногда пофамильярничать, называя малознакомого человека на «ты». Степана Захаровича очень зауважал при их знакомстве. И сейчас в разговоре с ним то соскальзывал на дружеское «ты», то переходил на официальное «вы».

– Так, сейчас возьму записную книжку, она у меня в зале на столике у телефона, – пояснил он. И очень быстро вернулся, держа в руках блокнот, больше похожий на альбом для детского рисования, только как бы перерезанный пополам. Глянцевую обложку его украшала панорама бухты Золотой Рог с кораблями и кранами.