Кирилл Казанцев: Демоны милосердия

В офис Денис приехал через две недели после похорон Борзых. Официальной версией был выбран инфаркт — или инсульт, он не особо вникал в эти слова. Но хоронили старика в открытом гробу, что заставило умолкнуть сторонников конспирологии: звучали версии и убийства, и самоубийства, но все сошлись, что старик не вынес смерти дочери и предательства сына. Тело Макса забрали спецы: вроде как по закону покойника родне отдавать не полагалось. Денису было все равно, он приехал только потому, что надо было забрать документы. Прошел по притихшему офису в свой кабинет, удивился, сколько тут пыли, а пахнет почему-то кислыми яблоками, выгреб кое-какие личные мелочи из ящика стола. И тут зазвонил телефон, да не мобильный, а рабочий на столе, отчего вдруг стало не по себе. Борзых часто пользовался проводной связью, предпочитая ее мобильной, но сейчас это оказалась главбух по фамилии Гришина.

— У меня есть для вас информация, — вкрадчиво проговорила она, — это важно. Вы зайдете или мне подойти?

Денис выбрал второе: в бухгалтерии было много лишних ушей, и говорить при свидетелях ему не хотелось. Как не хотелось и гадать, что скажет эта тщедушная, в чем только душа держится, но с цепким мужским умом женщина. Не совсем здоровая физически, она обладала убийственной логикой и скоростью мышления, Борзых всегда советовался с ней по всем вопросам и прислушивался к ее мнению.

Она зашла через несколько минут, с трудом открыла тяжелую дверь и, не скрывая облегчения, заняла предложенное кресло. Денис не садился, он не хотел задерживаться здесь ни на одну лишнюю минуту, решил выслушать главбуха чисто из вежливости и сразу уехать. Та открыла синюю папку.

— Ваша трудовая книжка, — подвинула она Денису документ. Надо же, а он и забыл ее забрать, это кстати, очень кстати. Открыл на последней странице, но запись об увольнении отсутствовала. Гришина следила за ним и тут же достала из папки другие бумаги.

— Записи нет, но это не проблема, я сама все оформлю после того, как вы ознакомитесь с документами. Я действую по просьбе Михаила Петровича. Он приказал мне сделать это, если с ним что-то случится.

Голос ее чуть заметно дрогнул, она опустила голову и подала Денису бумаги. Тот принялся наскоро перелистывать их, не особо вникая в смысл. Просмотрел, вернулся к титульному листу, перечитал название документа, посмотрел на Гришину. Та легонько покачала по-мальчишески стриженной головой:

— Да, я понимаю ваше удивление. Это дарственная на бизнес, Михаил Петрович оставил фирму вам. Все оформлено как полагается, здесь его подпись, здесь еще одна…

Она забрала у Дениса бумаги, переворачивала листы, а он неважно соображал, запомнил только дату: Борзых подписал документы ровно две недели назад, за пару дней до смерти Иры. Тогда уже все распланировал, подготовил и ни словом не обмолвился об этом в машине, положившись то ли на судьбу, то ли на порядочность Гришиной, что работала с ним полтора десятка лет. Та подала бумаги Денису и сложила руки на столе перед собой.

— Я могу отказаться? — спросил Денис. В горле пересохло, и он закашлялся, надо думать, от пыли, облаками летавшей по кабинету.

— Разумеется, — ответила Гришина, — это будет ваш выбор, вас никто не может заставить делать что-либо. Или не делать. Но, понимаете… кроме вас, никто не справится. Мы выиграли тендер, это обеспечит нас на несколько лет вперед, мы можем не волноваться за свое будущее. Но только в том случае, если в руководстве будет наш, — подчеркнула она это слово, — наш, свой человек, а не управленец со стороны. Такого найти несложно, но ему будет все равно, вы понимаете? И потом право собственности… Кому достанется все это? Можно продать, но тогда рухнет все, что Михаил Петрович создавал годами, он бы не пережил…

Она поняла, что сморозила глупость, опустила голову и осторожно коснулась пальцами ресниц. Денис сел, принялся просматривать дарственную еще раз, уже осознанно вникая в документ. Пять минут, десять — он поднял голову и посмотрел на Гришину.

— Здесь все ваше, — тихо сказала она, — все, понимаете? И имущество, материальные и нематериальные активы, и обязательства, и контракт, и сотрудники. Я останусь с вами, если вы согласитесь, если нет, то смысла в моем присутствии нет, здесь все развалится. Вам решать.

Она потянулась за документом, но Денис накрыл его ладонью. Гришина отдернула руку, сжала кулачки. Денис смотрел в стенку перед собой, чувствуя, как сейчас, в эти мгновения, его жизнь, точно буханку хлеба, режут плохо заточенным ножом, пилят кое-как, и все же та разваливается на две неравные части.