Владимир Колычев - И жизнь моя – вечная игра

– Ага, старайся. Пока не сдохнешь, старайся!..

На этом разговор и оборвался: трубка радиостанции разрядилась до последнего джоуля.

Тимофей крепко задумался. Возможно, и не было у Зимовца никаких огнеметов. И даже гранатометов. Но про «Шмель» в любом случае он сказал неспроста. Очень даже может быть, что своим заявлением он хотел вызвать панику в рядах обороняющихся. Хотел выманить Тимофея из дома. Он со своими бойцами пойдет на прорыв, а Зимовец встретит их автоматными очередями, посечет свинцом, на этом все и закончится. Не будет Тимофея, и Зимовец станет полновластным теневым хозяином Подостова...

Он не стал поддаваться на провокацию. Пробил бойницы в стенах дома, пристрелял все подступы к нему. Враг не решался на штурм, а он не лез на рожон в попытке прорвать блокаду. Но шло время, вокруг сгущалась темнота. И если даже у Зимовца не будет огнеметов, он все равно может взять дом без особых потерь. Под покровом темноты его бойцы подберутся к нему, забросают окна обычными ручными гранатами. И только предельной концентрацией внимания можно предупредить столь опасный маневр. Но не так-то просто провести ночь, неустанно всматриваясь в темноту и вслушиваясь в тишину вокруг дома. И не по очереди нужно будет дежурить, а всем бойцам одновременно...

Но все разрешилось еще до наступления темноты. С чердака дома Тимофей увидел большой автобус темно-серого цвета, за ним на ту же улицу, но с другого направления вырулил «КамАЗ» с фургоном для перевозки людей.

События развивались стремительно. Из автобуса и фургона выскакивали вооруженные люди в милицейском камуфляже. Каски, бронежилеты, неудержимо мощный напор... Оглушительные взрывы светошумовых гранат, шокирующий и емкий вой сирен, редкие хлопки выстрелов...

Спецназовцы лихо и почти без потерь расправились с бойцами Зимовца. И сразу же пошли на штурм дома. Тимофей отдал команду не стрелять. Все равно этот железный поток не остановить, а проблемы за сопротивление правоохранительным органам будут непременно – и в виде уголовных взысканий, и в виде тяжелых ударов по почкам...

И все же без тычков и зуботычин не обошлось. Два спецназовца для острастки отходили Тимофея ногами и только затем, убедившись в его лояльности, потащили к машине. Его и всех его телохранителей бросили в фургон «КамАЗа», ткнули лицом в пыльный, а местами еще и липкий пол. Голову поднять невозможно, кругом ноги в тяжелых берцах, любое неосторожное движение чревато для целостности черепа...

Тимофея отвезли в Подостовский РОВД, закрыли в камере временного изолятора. Шершавые, изъеденные плесенью стены, влажноватые от сырости дощатые нары, холодный воздух, запах дерьма и блевотины. Но здесь, кроме него, никого не было. Здесь можно было перевести дух...

Тимофей хорошо помнил, что стер отпечатки пальцев со своего пистолета, прежде чем выбросить его в окно. И труп, который найдут менты под яблоней, пришить ему не смогут ни под каким соусом. И Лена жива, значит, и за нее отвечать не придется... Спецназовцы сделали свое дело, дальше им будут заниматься местные опера и следователи, а с ними всегда можно договориться. Худо, если к делу подключатся заболонские руоповцы... Впрочем, еще не известно, насколько правдив был Зимовец, рассказывая о своем сговоре с Головатым и о том шухере, который менты подняли в Заболони. Может, вранье все это... А если вдруг правда, то тем хуже для Головатого. Тогда можно потребовать прокурора из Рязани, подтянуть прессу и сделать громкое заявление...

Но прежде всего нужно было связаться с Алексом и Борцом. Они остались на хозяйстве в Заболони, только через них можно было узнать, что происходит в родном городе.

Тимофей постучал в дверь, дождался, когда откроется «кормушка».

– Ну чего? – сонно и угрюмо спросил дежурный мент.

– Позвонить надо. Сто баксов...

Перед тем, как оказаться в лапах собровцев, он не только избавился от пистолета, но и сунул под стельку туфлей несколько сотенных купюр из бумажника. Обыск был поверхностным, поэтому деньги остались при нем.

– Не положено, – встрепенувшись, рявкнул мент.

– Двести баксов.

– Сказано же, не положено!

– Триста!

«Кормушка» с грохотом закрылась, а спустя время в камеру вломились крепкие парни в камуфляже и с дубинками. Били Тимофея не сильно, но обыск провели тщательно. И плакали все его денежки...

– Еще раз вякнешь, посадим почки! – уходя, пригрозил ему омоновец.

Тимофей промолчал. Он не хотел жить на гемодиализе в очереди на пересадку почки.