Владимир Колычев - И жизнь моя – вечная игра

Елизар тоже, выходит, боялся. Но точно не уважал...

– Козьма с тобой заодно был?

– Да... Ты всем нам мешал...

– И Науму?

– Да.

– Шкура ты, – презрительно усмехнулся Тимофей.

Возможно, Елизар оговаривал Козьму и Наума, чтобы размазать свою вину на всех, чтобы меньше шишек на одну свою голову получить. Но Тимофей верил ему. Вернее, заставлял себя верить. Ему нужен был предлог, чтобы разделаться со своими конкурентами, и он его получил...

Вина Елизара доказана, приговор подписан. Все, пора с ним кончать.

Тимофей уже выжимал слабину на спусковом крючке, когда распахнулась дверь и в комнату вбежала Люба.

– Не надо! – вскрикнула она и повисла у него на руке.

– А замуж за меня пойдешь? – невозмутимо спросил он.

– Да!

– Хорошо, пусть живет...

Елизара нужно было убивать, и он бы исполнил вынесенный ему приговор. Но Люба своим внезапным вмешательством спасла отца. Уж больно была она хороша. Да и брак с ней в какой-то степени делал его официальным преемником Елизара. Можно и без того навести порядок в его владениях, но все же будет лучше, если он соблюдет преемственность власти. «Старый князь уступает место молодому...»

А может, все-таки «Король умер, да здравствует король!» звучит лучше?

Тимофей снова наставил пистолет на Елизара.

– Ну не надо! Ну пожалуйста!

Люба упала перед ним на колени, головой прижалась к животу.

– Ладно, твоя взяла... – сдался он.

И впился в Елизара свирепым взглядом.

– На пенсию выходишь. На даче будешь жить, яблоки опрыскивать. Человек с тобой будет, чуть что не так, и ты труп!

– Я понял... Я все понял... – жалко бормотал раздавленный Елизар. – И человека не надо... Мне все равно не подняться...

– Не поднимешься, это я тебе обещаю...

Он знал, как наверняка обезопасить Елизара. Поэтому сегодня же он будет опущен. Ему приходилось быть в неволе, и о законах тюрьмы он был не самого высокого мнения. Но признавал их. И братва с ними считалась не понарошку. Суровые люди – суровые законы. Поэтому завтра уже никто не подаст руки Елизару...

Бывшего босса он отдал на поругание своим пацанам, а сам вместе с Любой поднялся на второй этаж в ее комнату. Спросил, пристально глядя на нее:

– Ненавидишь меня?

– Нет, – пряча глаза, мотнула она головой.

– Ненавидишь... А я не изверг. Я за дело... Твой отец пытался меня убить...

– Неправда.

– Ты не знаешь, кто твой отец?

– Знаю.

– И кто же твой отец?

– Мафиози, – через силу выдавила она.

– Ответ верный... А я кто?

– Тоже.

– И чем он лучше меня?

– Тем, что он мой отец...

– А я буду твоим мужем. Или ты этого не хочешь?

– Хочу, – кивнула Люба и подняла на него глаза.

Потрясающее смешение чувств – боль, горе и предвкушение счастья.

– Я тебя люблю.

Тимофей догадывался, что нравится Любе. Но никак не ожидал он услышать слова признания, тем более сейчас, в столь напряженный для обоих момент.

– Иди сюда.

Он привлек ее к себе, крепко поцеловал в губы.

На поцелуй она ответила страстно, но неумело. Ее тело обмякло в его руках, глаза закрылись. Что хочешь с ней, то и делай. Но Тимофей сейчас не хотел...

Он отстранился, улыбнулся ей со всей мягкостью, на которую способен суровый человек.

– Свадьба через две недели. Готовься.

На этом разговор был закончен.

Дальше на очереди был Козьма. Тимофей собрался было ехать к нему, но передумал. Заставил Елизара позвонить ему и вызвать к себе.

Ничего не подозревающий Козьма впутался в расставленные сети. Охранников его обезоружили, завели в подвал. Сам же он остался тет-а-тет с Тимофеем.

– Ну, рассказывай, как убить меня хотел...

Тимофей не давил на него взглядом. Просто смотрел – холодно и беспощадно. Козьма прочел приговор в его глазах, в ужасе бухнулся перед ним на колени.

– Не убивай, брат! Это все Елизар! Я не хотел!

– Все в порядке, брат. Все в порядке...

Тимофей подошел к нему, прижал его голову к своему животу. Успокаивая, провел рукой по волосам, остановил ее на затылке. Другой рукой взялся за подбородок, пальцами огладил щетину.

– Почему не бреешься, брат?

– Модно так... Трехдневная щетина... – всхлипывая, пробормотал Козьма.

– Плохая мода. Ты же не чмо, да? Это чмо до синевы пьян и слегка выбрит. А настоящий мужчина должен быть слегка пьян и до синевы выбрит...

– Я... Я побреюсь...

– Надо, надо бриться...

Тимофей снова провел пальцами по щетине, остановил их на подбородке.

– А то как в гроб небритым ложиться?

Козьма был парнем внушительной комплекции, и шея у него мощная. Но Тимофей был уверен в себе. И умел скручивать шейные позвонки. Резкое встречное движение руки, и Козьма со сломанной шеей рухнул на пол.