Владимир Колычев: Здравствуй, Мурка, и прощай!

Ничего другого вперить он ей уже не мог.

– Раньше нужно было спрашивать, – резонно заметил Анисим. – А ты сначала рога вмочил. Плохо, когда болт в голове вместо мозгов. Еще хуже, когда болт сзади.

– Пацаны, вы что, в натуре, под Робика меня подставите?

– А это мне решать! – заявила Маринка. – Могу простить долг, а могу и не простить!

И здесь она была права. Сейчас все зависело только от нее. И хорошо, что Кнут вовремя это понял.

– Марина, сеструха, выручай! – взмолился он. – Не отдавай меня Робику! Лучше убей!

– Убить?! Я подумаю. Завтра скажу, что с тобой делать. А сейчас, извините, парни, мне домой надо! Завтра, в это время и на этом месте. Гуд бай!

Маринка мило улыбнулась, весело помахала на прощание ручкой и скрылась за гаражами. Капрон потрясенно смотрел ей вслед. Атас-баба!

Марина забросила колоду карт на верхнюю полку шкафа, закрыла дверцы. И легла на кровать поверх покрывала...

Она не обладала даром ясновидения. И карты в «Союзпечати» купила только для того, чтобы пальчики потренировать. А тут этот озабоченный придурок. Пришлось поучить его уму-разуму.

Отец у нее был известным вором. На все руки мастер. И как шулер большой специалист. На матери он женат никогда не был. Но каждый раз после отсидки возвращался к ней. А она его всегда ждала, всегда с радостью принимала. Потому что любила. На этой любви и спилась.

Последний раз батя завис на свободе на целых три года. Два-три месяца на гастролях, один – дома. По такому раскладу и жил. Марину он любил. Но это не мешало чистить ее карманы. И лопатники у нее вытаскивал, и кожняки, и часы золотые. Это он на ней так упражнялся, чтобы чувственность пальчиков не потерять... И ее заодно своему ремеслу обучал. Не для того, чтобы она на жизнь зарабатывала. Когда учишь, тогда и сам учишься – так он говаривал... А Марина оказалась на редкость способной ученицей. Криминальный талант вдруг обнаружился. И карманы чистить влет научилась, и шулерские приемы чуть ли не в совершенстве познала. Еще кое-что по гипнозу освоила.

Никак не думал Кнут, что у нее кляузная колода в рукаве. Никто не заметил, как ловко она вывела на руку три «девятки»... Видно, что пацаны достаточно опытные, при делах. Видно, что из одной «семьи». А Марина никогда и ни с кем дел не имела. Но на поверку оказалось, что Кнут, Капрон и Анисим – шпана по сравнению с ней.

Надо признать, парни они неплохие. Правильные, можно сказать, пацаны. Все у них по понятиям. Вляпался их кореш в дерьмо, так они за уши вытягивать его оттуда не собирались. И на Марину не наезжали, а ведь могли расстелить ее на мягкой травке и захороводить на троих. Но ведь отпустили. Теперь вот ждут, что скажет она завтра. Помилует Кнута или нет. Конечно же, помилует. В этом городе она никого не знает. А ей нужно общество. Пусть это будет воровская семья, она этому будет только рада. Авантюрного склада у нее душа, и ничего с этим не поделаешь.

В проеме между гаражами мелькнул женский силуэт. Маринка! Но нет, на свет выходит Снегурка...

– Привет, пацаны! А я вас искала!

Лягушачий рот растянут до ушей, в глазах блядские огоньки.

– А-а, Венера пожаловала! – ухмыльнулся Анисим. – Почем нынче триппер?

– По рубль пятьдесят! – ничуть не смутилась Снегурка.

Капрон заметил, как скривился Кнут. Именно столько стоила колода карт, на которой он вчера так жестоко лоханулся.

– И минус четыре копейки, – прикалывался Анисим.

– За гондон? – догадалась Снегурка.

– А они у тебя есть?

– Лечащий врач рекомендовал...

– Смотри, башку оторву, если на конце поймаю!

– А я тебе еще и не дам, Лешечка! – пригрозила Снегурка.

– Кто тебе поверит, – презрительно фыркнул Анисим.

Капрон тоже не верил. Знал, что с этой шалавой можно делать все, что угодно. Не откажет. А иной раз и сама проходу не дает – почеши да почеши... Потом, правда, у самого от мандовошек чешется. Или закапает... Вот Маринка – это да. Крутая. Но видно, что чистая. Ее добиваться нужно. И бегать за ней не западло. Вот сказала вчера, что сегодня пацаны должны собраться на этом месте. И собрались. Потому что сейчас от нее зависит судьба Кнута. Она будет судить, и никто не возражает. Даже смешно представить такую ситуацию, что от Снегурки могло бы что-то зависеть. Разве что только конец может зависнуть в ее распахнутых воротах.

– Не веришь? – хихикнула шалава. – Ну и правильно делаешь, что не веришь... Лешенька, я так по тебе соскучилась! Пойдем прогуляемся! Я все для тебя сделаю!