Владимир Колычев - На кону – жизнь

– Ну так расскажи братве, как дело было, – тихим зловещим голосом потребовал у парня «смотрящий».

– Да я… Да она… Мы это… – замямлил тот.

– Что, не один ты был?

– Нет… Еще Додик был и Вадик…

– Додик и Вадик не канают. Их с нами нет, поэтому спрос чисто с тебя… Сколько девчонке лет было?

– Я… Я не знаю…

Послышался звук удара. Короткий захлебнувшийся стон.

– Семнадцать…

– И вы ее втроем, да?

– Так она сама… Мы это, едем, а она идет. Юбка короткая, задницей виляет. Сама напрашивается… Мы к ней подъехали, то да се. Ну, она сама села. Ничего, не ломается. Мы с ней на речку поехали. Она сначала с Додиком, затем с Вадиком, ну и мне досталось… Да она сама хотела… Это, мы же деньги ей дали…

– Гонишь ты насчет бабок. Не было никаких бабок. Ты думаешь, мы не пробивали этот вопрос… Ты, черт помойный, по беспределу мохнатый сейф вскрыл. Это без базара…

– Нет, честное слово, не хотел я!.. Она сама!.. Так получилось… – скулил парень.

– Ну что, братва, что с этим мохнорылым пиндосом делать? – хмуро спросил «смотрящий».

– Ну так дырка за дырку, и все дела!..

– Парафинить!..

Предложения посыпались со всех сторон. И все против бедного парня.

Феликс лежал с закрытыми глазами. Но он и без того понимал, что происходит. Арестанты набросились на парня, сломали его, стащили штаны… Парень мычал, сопротивлялся. Но это ему не помогло…

Феликс с ужасом слушал, как уголовники насилуют несчастного. И с еще большим ужасом представлял себя на его месте…

На следующий день его вызвали на допрос. Но перед этим была встреча с адвокатом.

Григорий Андреевич Воронков был признанным специалистом по уголовным делам. Феликс воспрял духом.

– Феликс Максимович, зачем вы признались оперативникам из ГУБОПа в том, что убили гражданина Норильцева? – с легким упреком спросил Воронков.

– Я… Ну, я боялся, что они вывезут меня в лес, будут пытать…

– Отлично, – улыбнулся адвокат. – Так и скажете следователю, что дали показания под угрозой расправы. На самом же деле никакого Норильцева вы не знаете…

– А я в самом деле ничего не знаю.

– Я в этом не сомневаюсь.

– Когда меня выпустят?

– Точно сказать не могу… Видите ли, вы дали признательные показания. Да, они не могут служить доказательствами вашей вины. Но это на суде. А вот прокурора они убедили. Есть постановление на ваш арест, обвинительное постановление. Все достаточно серьезно. И к тому же оперативники настроены очень решительно. Сразу в следственный изолятор обычно не отправляют. А вам выпала честь… Ничего, вы, главное, не волнуйтесь. Все будет нормально. Я вас отсюда вытащу…

– Как скоро?

– Я же говорю, не знаю. Возможно, скоро… Главное, вы не должны признаваться в убийстве Норильцева. И про ваши игры не распространяйтесь… Да, эти игры вас очень подвели. Из-за них вы попали в категорию «особый случай». Как бы пресса против вас не ополчилась. Тогда ваше дело могут взять на особый контроль. Но ничего, я сделаю все возможное и невозможное, чтобы вытащить вас отсюда как можно скорей… Сейчас нам нужно выработать с вами линию поведения на допросе…

Разговор с адвокатом занял довольно много времени. Но Феликсу некуда было спешить.

Следователь был само воплощение сухого канцелярского официоза. Он говорил вежливо, каверзных вопросов не задавал. Спрашивал только по существу и все ответы тщательно заносил в протокол. А ответы были простые – «нет», «не знаю», «такого не могло быть». Все в соответствии с тщательно разработанной тактикой защиты. Воронков был доволен.

После допроса Феликса повели в камеру. Туда он шел с большим пакетом, который передал ему адвокат. Спортивный костюм, туалетные принадлежности, всякая вкусная всячина.

Феликс зашел в камеру, и снова никто не обратил на него внимания. Он направился к своей койке, вытащил из пакета костюм.

Он разделся до трусов, когда к нему подошли блатные арестанты из свиты «смотрящего». Феликс уже достаточно ориентировался, кто есть кто в камере. Да и без того было ясно, что этот визит ничем хорошим не закончится.

– Слушай, мужик, а ты кто вообще такой? – хищно сощурившись, спросил один.

– Непонятный ты какой-то. Заходишь без спросу, шконарь седлаешь без спросу… – осуждающе покачал головой второй.

Феликс стоял перед ними в одних трусах и майке. Тело сотрясала крупная дрожь. Это животный страх наполнял его холодом изнутри.

– Ты че, крутой, в натуре, а? Ты кто такой, а?

– Я… Феликс меня зовут… Я… Я сделал что-то не так?