Владимир Колычев - Без суда и следствия

Он закрывает глаза. Открывает. И внутри все разом опускается. Под ним не Таня. Под ним извивается Лия. Красивая, как дьявольское искушение. Черная, как сама смерть. Жестокая, как ад...

В глазах лютая ненависть и злоба. Кожа ее мертвеет, покрывается темными чешуйками. Она на глазах превращается в змею. Это смертельно опасная гюрза, сейчас она ужалит... Но Кириллу не страшно. Он не боится змей. Он змеелов. И сейчас он возьмет эту тварь за горло, вырвет ее жало...

Он хватает ее за горло, резко сжимает...

– Пусти, а-а! – взрывает тишину чей-то мужской голос.

Кирилл проснулся, открыл глаза и увидел какого-то парня. Его-то руку и сжимал он мертвой хваткой. Как змею.

– Извини, сон дурной приснился.

– Да ладно, – заискивающе улыбнулся парень. – Я, это, разбудить тебя хотел. Подъем у нас.

– Зарядки не будет?

– А это кто как.

Кирилл осмотрел камеру. Омоновец Паша и еще два крепких парня занимались спортом. Отжимались от пола. Возле умывальника образовалась очередь. И к туалету тоже тянулась вереница людей.

Кирилл не выспался. Но нужно подниматься. Застелить койку, привести себя в порядок. Быть чистоплотным – это одна из тюремных заповедей. Быть чистоплотным – это значит быть выше всех обстоятельств. Перестают следить за собой сломавшиеся люди. Им уже все равно. И они легко опускаются на самое дно тюремной жизни.

В их камере был «вокзал» – четыре лежака в два яруса возле параши. Здесь обитали опущенные. Петухов как таковых здесь не было. Но все крепко сидели на тряпке – были вечными шнырями-уборщиками. В их число Кирилл попадать не собирался.

Он сходил к умывальнику – почистил зубы, умылся, причесался. Вернулся на свою шконку, лег поверх одеяла. К нему тут же подсел Паша Спецназ.

– Извини, братуха, – глядя куда-то перед собой, сказал он. – Так получилось. Я ж не знал, что ты с общей хаты пришел...

– А если б знал?

– Тогда б не шутил...

– Ты меня тоже извини. Погорячился... Меня Кирилл зовут...

– А я Паша... Да ты, наверное, знаешь. Кузя просветил, да?.. Ну ладно, все, пошел я. Очередь моя...

Паша направился к умывальнику. А жизнь в камере продолжала идти своим чередом. Нудно, скучно, тошно. Но деваться некуда. А куда можно деться с подводной лодки?

2

Лия не вошла в камеру. Она как будто материализовалась из ничего. Только что ее здесь не было, и вот она уже заполняет собой пространство.

Камера светлая, просторная. Чистенько, уютно. На стенах горшочки с цветами. На окнах аккуратненькие занавесочки, за которыми не видно двойных решеток и жалюзи-ресничек. Кондиционера только не хватает. Но здесь неплохая вентиляция, чувствуется свежий воздух. Лампы дневного света, гладкие стены, окрашенные голубой водоэмульсионкой, – почти что евроремонт.

После душных и грязных камер, где она побывала до этого, условия здесь чуть ли не райские.

Женский изолятор номер шесть был сдан в эксплуатацию два года назад. И уже успел получить простонародное название «Бастилия». Условия содержания приближены к мировым стандартам. Ну в какой еще российской тюрьме в камерах есть и холодная и горячая вода...

Проклятый мент Астафьев раскрутил Лию на признание. До сих пор мурашки по телу, когда она вспоминала тот кошмар с «чеченцами». Ее хотели разорвать на части, как ведьму. В принципе, она и была ведьмой. Ведьмой войны. Четырнадцать русских солдат на ее совести. Но ей фиолетово – хоть четырнадцать, хоть сто четырнадцать. Она рождена, чтобы убивать. И будет заниматься этим до конца своей жизни...

Она содержалась в отдельной камере Лефортова. Но военным следакам доказать ничего не удалось. Лия напрочь отрицала тот факт, что она воевала в Чечне. А то, что ее опознали, это ничего не значит. Тот же старший лейтенант Артемьев мог и ошибиться. А потом, где доказательства, что это именно она убила тех двух солдат? Где снайперская винтовка, из которой она якобы стреляла? Кто видел, как она это делала?

Отрицала она и все остальные убийства. Проклов, Чаев, Каплиев – кто они вообще такие? Первый раз о них слышит.

В ее невиновность никто не верил. И доказательства ее вины были. Хоть и не очень убедительные, но были. Суд в принципе мог приговорить ее к пожизненному заключению...

До суда еще далеко. Следствие еще только в начальной стадии. И движется медленно-медленно. В дело вмешалась серьезная сила – компания «Дженерал Престиж». Ей прислали блестящего адвоката, который даже пытался изменить меру пресечения на подписку о невыезде. Правда, судья противный попался. Оставил ее под стражей. Зато из здания суда ее сразу привезли в шестой изолятор. Ее могли засунуть в «спец» – для особо опасных рецидивисток. Но ей досталась нормальная общая камера. Или, наоборот, она сама досталась камере.