Владимир Колычев - Прости, прощай

– Вы очень странный, профессор Оксфорд.

– Гарварт... Вы будете мне рассказывать, а я буду вас рисовать...

У каждого свои странности, мысленно заметил он. У каждого своя методика работы. К тому же Яна Дмитриевна была одной из немногих клиентов, чью красоту хотелось перенести на бумагу по велению души, а не по долгу службы.

– О чем рассказывать?

– Мне бы хотелось побольше узнать о вашем бывшем муже.

Ипполит глянул на часы. Двадцать минут четвертого пополудни, до шести вечера еще есть время. Открыл средний ящик стола, достал оттуда лист бумаги, коробочку с остро заточенными карандашами.

– Вы это серьезно?

Голос ее раздраженно дрожал, но удивление в глазах безоблачное.

– Вы куда-то спешите?

– Да, в общем-то, нет.

– Вы же хотите знать, кто убил вашего бывшего мужа...

Он уже очертил мысленно контур ее лица, мысленно положил его на бумагу, сделал первый штрих.

Он спрашивал, она отвечала, а карандаш, лаская слух и убаюкивая сознание, шуршал по бумаге. И движение руки очень походило на завораживающие пассы...

Комната в общежитии была двухместной. Просторно, тихо, аккуратненько и уютно. Но с появлением Лизы все изменилось – пространство сжалось в овчинку. Нет, она не была большой и толстой, как Роза Малышева из соседней комнаты. Среднего роста, худенькая, изящная и очень даже миленькая. Но жизненная энергия била из нее ключом, не позволяя ей хотя бы на минуту остановиться, не говоря уже о том, чтобы присесть.

– Привет, я Лиза. Меня к тебе в комнату поселили... Куда это можно поставить?

Яна растерянно пожала плечами, не зная, куда можно поместить кадку с пальмой, которую Лиза прижимала к себе левой рукой. Впрочем, она и не ждала ответа. Поставила дерево прямо на тумбочку возле свободной кровати.

– Уфф!..

Тяжелая и неудобная пальма была лишь частью ее поклажи. В правой руке она держала большую спортивную сумку, а под мышкой внушительных размеров импортный магнитофон. Голубенькая занавеска с треском сдвинулась в сторону, и чудо японской техники взгромоздилось на подоконник. И сумка с шумом упала на пол.

– Ты какую музыку любишь? – спросила Лиза.

И нажала на клавишу, не дожидаясь ответа, в котором вовсе не нуждалась. И понеслось из колонок «Yor’re My Heat, Yor’re My Soul...». Яна облегченно вздохнула: «Модерн Токинг» ей нравился. А ведь Лиза могла поставить и тяжелый рок, который она терпеть не могла.

– Где здесь можно руки помыть?

Яна только руку подняла, чтобы показать, где находится санузел, а Лиза уже была там.

Она подошла к пальме. Ствол высотой в человеческий рост, густо покрытый остатками отмерших листьев; темно-зеленые блестящие листья, крупные, глубоко рассеченные...

– Трахикарпус Форчуна, японская веерная пальма, – без особых, казалось бы, усилий перекрикивая довольно-таки громкую музыку, пояснила Лиза.

Яна слегка вздрогнула от неожиданности. Она-то думала, что соседка до сих пор в туалете, а она уже совсем рядом, за спиной, справа... нет, уже слева... снова справа... «Фигаро здесь, Фигаро там...» Яна поняла, что у нее закружится голова, если она будет наблюдать за ее перемещениями в пространстве.

– Захочешь купить, закопаешься искать. Дефицит... Ну, мне так сказали...

С грохотом открылся верхний ящичек тумбочки, Лиза небрежно бросила туда модную косметичку, пакет с бигуди, лак для волос, шампунь в красивом флаконе. Зеркало на подставке она установила поверх тумбочки, рядом же встала упаковка духов – дорогой и дефицитный «Кристиан Диор». Лиза торжествующе глянула на Яну, в глазах немой вопрос: «Завидуешь или нет?»

Но Яну не очень-то интересовала мода – взгляд ее остался неподдельно равнодушным. И этим она, похоже, разочаровала Лизу.

– А ты сама откуда... э-э, забыла, как тебя зовут...

– Как ты могла забыть, если не спрашивала? – насмешливо повела бровью Яна.

– Не спрашивала?.. Извини, впопыхах забыла...

– Яна меня зовут... Как же ты все это донесла? – кивком головы показав на пальму, спросила Яна.

– Уметь надо... Э-э, помогли мне... Мужчина мой... Он меня подвез, на своей «Волге», он у меня большой человек...

Лиза загадочно улыбалась, но за ее внешним торжеством угадывалась тоска брошенной женщины. Хотя, казалось бы, откуда могла взяться такая тоска при ее-то внешних данных. Хорошенькая блондинка с фигурой профессиональной манекенщицы, одета лучше некуда: джинсы – последний писк моды, шелковая блузка с воротничком-стоечкой и галстучком. Волосы жидковаты, но красиво уложены в прическу; чересчур густо и приподнято подведенные глаза, ярко накрашенные пухлые губки.