Уэйд Миллер - Когда наступает полночь

Ждал он недолго. На шоссе появился преследовавший его автомобиль и стал сбавлять скорость, чтобы завернуть к дому. «Пора», — решил Пенн и резко бросил машину назад. Прежде чем смолкли лязг и скрежет, Пенн выскочил из своей машины и подбежал к преследователю. Из-за ветрового стекла на него насмешливо глядело худое лицо Шоли.

— О'кей, — пробормотал Пенн при виде начальника секретной службы «Вулкана». — Кто будет извиняться — вы или я?

— А-а-а, забудем эту маленькую неприятность, — ответил Шоли, ничуть не смущаясь. — Я выполнял приказ мистера Коновера.

— Очень на него похоже. Ладно, вы свое сделали. Теперь убирайтесь... — Пенн повернулся и пошел к своей машине. Но когда он вылез у гаража, то обнаружил Шоли на площадке перед домом. — Что вам еще от меня надо?

— Хотелось бы поговорить.

— Некогда мне с вами разговаривать, — жестко огрызнулся Пенн, отпирая дверь. И бросил через плечо: — Я тороплюсь в клуб. Там меня ждет жена. Не забудьте доложить это Коноверу.

— Что вы за него беспокоитесь? — проворчал Шоли и, хотя Пенн его не приглашал, вошел в дом следом за хозяином. — Уютное у вас гнездышко. А где вы прячете выпивку?

— Вы сыщик, ищите сами.

Пенн ушел в спальню и стал переодеваться. Шоли появился там со стаканом виски в руках.

— Почему вы ходите за мной по пятам? — раздраженно спросил Пенн.

— Профессиональное любопытство. Между прочим, как вы обнаружили, что я стою у вас за спиной? Ведь я хожу бесшумно. Видимо, старею.

— Вполне возможно. А скорее всего эти письма довели меня до того, что я то и дело оглядываюсь. Признайтесь, это вы устроили мне днем представление на клубном поле для гольфа?

— Я действительно висел у вас на хвосте, но как раз перед клубом у меня спустила камера и, пока я возился, потерял вас. — Шоли встал и подошел к зеркалу, чтобы видеть Пенна. — Послушайте, Пенн, вы вправе кипятиться сколько вам будет угодно, но не забывайте, что мы все действуем заодно. Мы не враги.

— Заткнитесь, Шоли. Вы человек Коновера.

— Я работаю для «Вулкана», а не для Коновера. Если вам интересно, могу добавить, что я не в восторге от действий Коновера.

— Неужели вас волнуют вопросы морали?

— Кто говорит о морали? Я имею в виду точку зрения профессионала. Коновер чертовски не прав, сосредоточив все внимание на вас. Не вы, а тот тип, который стряпал письма, — вот кого следует удостоить внимания. Если только не вы их сами писали. В таком случае я пас, а Коновер — самая хитрая бестия, каких я только встречал.

— Зачем бы мне понадобилось самому себе посылать письма?

— Я тоже так думаю. Поэтому уверен, что Коновер не прав. Я же действую, как подсказывает мой нюх. А он подсказывает, что вы всего-навсего козел отпущения.

— То есть, иными словами, вы считаете меня настолько тупым, что более крупная роль мне не под силу?

— Скажем лучше так: другая роль не вяжется с рисунком вашего характера. Я попытался выудить кое-какие сведения о вас у друзей из полицейского управления, но, слава богу, не успел назвать вашу фамилию. Стоило мне упомянуть о крупном руководителе авиазавода, как меня оглушили подробностями убийства Винсента Гамила. И я заткнулся, потому что, между прочим, моя работа состоит не в том, чтобы впутать вас в историю с нерасследованным убийством. Но это дало толчок моей интуиции. Нет ли здесь какой-нибудь связи?

— Между убийством Гамила и письмами? В голову никогда не приходило. — Пенн задумался над этой новой для него мыслью. — Я мало знаю о Гамиле, только то, что говорят в клубе.

— Очень жаль, — пробормотал Шоли, рассматривая стакан на свет.

— Но подождите... Я довольно близко знаком с Вейном Александером. Могу зайти к нему домой и поговорить с глазу на глаз. — Пенн внезапно замолчал и внимательно посмотрел на Шоли. — У меня появилось странное ощущение, что именно этого вы и хотели от меня с самого начала.

— А кто теперь обращает внимание на всякие там ощущения, — ухмыльнулся Шоли. — Дайте мне знать, когда вернетесь от Александера.

— Муж у себя в кабинете, — сказала Джун, жена Александера.

— Надеюсь, я не помешаю ему, — заметил Пенн.

— Нет, он занят проверкой счетов за последний месяц и будет рад увидеть дружеское лицо. — Она слабо улыбнулась.

Когда Пенн негромко постучал по косяку открытой двери, Вейн удивленно поднял глаза.

— Вот так неожиданность! Входите. — Хозяин кивком указал на овальный столик, за которым сидел. Столик был сплошь завален бланками счетов. — Домашняя бухгалтерия.