Татьяна Степанова - Предсказание – End

Свидание в Испании имело для Кассиопеи важные последствия. А еще спустя год она приехала в Тихий Городок и с помощью нанятых адвокатов выкупила на аукционе участок городской земли и старый дом на нем. Потом на этом месте она построила особнячок. В нем и разместился салон красоты, которому она дала свое собственное имя.

Она говорила всем, в том числе и своим приятельницам по «клубу при свечах», что средства на обустройство салона были взяты из капитала, доставшегося ей в наследство после гибели ее мужа. Однако это было неправдой. Деньги на бизнес в Тихом Городке ей дал Герман, выдвинув целый ряд условий, обязательных к исполнению.

Его столь внезапное появление для нее не было неожиданностью. Он собирался вернуться – так он заявил ей еще в Испании. В это трудно было поверить. Из Мадрида, из Рима, из Монреаля, от оливковых рощ виллы Либерта, вообще из-за границы, из-за бугра вернуться на пятнадцать лет вспять – назад, в эту тишь, в эту заповедную Чудь, в царство жирного чернозема, паленого самогона, колокольного звона, заброшенных пусковых шахт заросшего лебедой советского полигона. Но он, Герман, желал вернуться домой. И она, его сестра, последний оставшийся у него близкий человек, знала: на то у него имелись причины. С тревогой она ожидала его приезда.

Настоящим же потрясением для нее стало возвращение в город Фомы.

В результате их встречи могло произойти все, что угодно. Так ей мнилось. Так ей казалось. И это все здесь, в настоящем, только еще взяло свой кровавый старт. А для того чтобы достичь финиша, нужно было опять-таки вернуться на пятнадцать лет назад туда, на темные аллеи городского парка. Прихватив с собой и ту самую «нечистую правду», и те канистры с бензином в гараже, и отрубленную голову флорентийской Медузы.

Только Кассиопея не могла этого сделать. Она не имела сил, не имела мужества, чтобы в одиночку взвалить на свои плечи весь этот груз.

Она просто стояла у окна и наблюдала за тем, как еще одно мертвое тело (какое уже по счету?) грузят на носилки-каталку.

Мещерский открыл глаза: тень на фоне зашторенного окна. А за окном – солнце. Он у себя в номере – одетый, в ботинках, на неразобранной кровати. Момента возращения в «Тихую гавань», как он открыл дверь номера ключом, и последующей сонной отключки он словно и не запомнил.

Провал.

Временная дыра.

Прореха в пространстве.

Последнее, что он помнил четко, – это «Скорая», увозившая с площади тело Куприяновой в морг. И еще колокола. Но сейчас колокола молчали. Тень на фоне зашторенного окна обернулась Фомой.

– Убили продавщицу из магазина, – сказал Мещерский.

– Я знаю.

– Откуда?

– В нашей гостинице все только об этом и говорят. – Фома сел в кресло и закурил. Был он все в том же костюме, хотя вид у него (у костюма) был уже изрядно помятый.

– Я был там, на площади, меня патрульные до отеля провожали. А она, Куприянова… Господи, столько крови – на асфальте и в магазине… Она так хрипела, у нее было такое лицо… Фома?

– Что?

– Ты-то где был? Когда ты вернулся?

– Намного раньше тебя.

– Где твой нож?

Фома затянулся, выдохнул табачный дым. Мещерский ждал ответа – тщетно. Эта тема, видимо, сейчас обсуждению не подлежала. Но его друг и компаньон зачем-то ведь явился к нему в номер. Терпеливо ждал, пока Сергей очнется, стряхнет с себя сон и усталость.

– Фома, что происходит? – Мещерский сел на кровати. – Кто ее убил? За что, почему? Сначала можно было предположить, что это ограбление, что это какой-то пьяный придурок из числа ее же покупателей. Но эти двое патрульных, что были со мной, и потом все остальные, которые по вызову приехали, да и я сам, мы все убедились… Это никакое не ограбление. Из магазина ничего не пропало, и у нее все тоже цело, кроме телефона. Это убийство. Зверское, совершенно безмотивное.

– Знаешь, кто совершает безмотивные убийства? – спросил Фома.

Теперь настала очередь Мещерского промолчать.

– Зачем ты помешал мне в ресторане? – Фома смял в кулаке сигарету. – Какого… ты сунулся там между нами?!

– Но ты бы убил его!

– А то, что он жив остался, – это что, лучше? Для Наташки Куприяновой лучше, да?

– Ты думаешь, это он ее? – Мещерский вспомнил зал ресторана «Чайка». – Ты правда думаешь, что…

Фома отвернулся.

– Туда на место убийства ночью прокурор приехал. Помнишь, ты про него рассказывал. Он спрашивал про тебя. И про ресторан тоже спрашивал. И в отделе милиции мне тоже вопросы разные задавали. Я не знал, что отвечать, молол всякую ерунду. – Мещерский чувствовал, что мелет эту самую ерунду и сейчас, и от этого начинал злиться. – Я… вообще, Фома, я требую… я прошу тебя, ты должен мне объяснить… Какого черта здесь творится? В этом вашем чертовом городке?! Меня и об этом типе спрашивали, а я даже его фамилии не знаю!