Татьяна Степанова - Сон над бездной

– Он… – Илья словно хотел сказать им что-то, но осекся. Лицо его побледнело, покрылось бисеринками пота. – Послушайте… заберите нас отсюда, пожалуйста. Меня и маму… Не слушайте, что она будет говорить, просто увезите прямо сейчас. Или нас, или его.

– Кого его? – спросил Кравченко.

– Труп!

Мальчишка истерически выкрикнул это, словно был уже не в силах сдержаться. Эхо глухо отозвалось в пустом темном доме. Сбоку открылась дверь, и появился шофер Анджей. За ним стремительно шла высокая худощавая женщина с рыжими волосами. У нее тоже был вид человека, который не собирается отправляться в дальнюю дорогу.

– Илья, немедленно иди к себе, – тихо, властно приказала она.

– Мама!

– Тебе нечего здесь делать.

– Вот они, – Илья ткнул пальцем в Кравченко и Мещерского, – здесь, чтобы забрать нас отсюда.

– Пока мы не можем уехать.

– Но почему?

– Отправляйся к себе, – в ее голосе тоже звенела истерика. – Не устраивай мне сцену перед посторонними!

Илья всхлипнул, круто повернулся на ступеньках и ринулся куда-то прочь, в недра дома. Пораженный Мещерский наблюдал эту сцену – нет, совсем не так представлял он себе и жену Шагарина, и его отпрыска. Впрочем, мальчишка ему скорее понравился, только вот уж очень взвинчен. «Может быть, он что-то знает или о чем-то догадывается? – подумал Мещерский. – Что смерть его отца не случайна? Что им с матерью тоже грозит опасность? Но при чем этот его заячий вопль про «труп»? Неужели…» Он растерянно глянул на Елену Андреевну. Это была высокая стройная женщина лет сорока с лишним. Лицо ее, ухоженное, хранившее следы былой красоты, сейчас было полно какого-то безысходного отчаяния. И к этому отчаянию примешивался – Мещерский ясно читал это в ее глазах – страх. На ней были широкие черные брюки и черная блузка. В этот теплый летний вечер она лихорадочно куталась в траурную пашмину с пурпурной каймой. Мещерский ожидал увидеть в роли жены Шагарина какую-нибудь юную «модель», а тут оказалось, что он женат на зрелой женщине, фактически своей ровеснице. Точнее, был женат.

– Елена Андреевна, мы приехали по поручению Василия Васильевича Чугунова, чтобы оказать вам всю возможную помощь с перевозкой тела вашего покойного мужа, – объявил Кравченко. – У нас не так много времени остается до самолета, а нам еще ехать до аэродрома. Вы пока собирайтесь с сыном, а ваш шофер пусть отвезет нас в морг. Спецмашина для перевозки тела уже, надеюсь, там?

Елена Андреевна искоса глянула на него. Во взгляде ее мелькнуло нечто такое, что Мещерский вновь ощутил острую тревогу. Ему вдруг при его пылком воображении представилась и иная версия смерти Петра Шагарина: «А не замешана ли во всем этом сама вдова? Кому, как не ей, в первую очередь выгодна эта смерть? Она теперь и наследница, и свободная женщина. Вадька говорил – его могли выдать нашей прокуратуре. И у нее, как жены, образовалась бы сразу куча проблем. А так никаких тебе вопросов с российским правосудием. И капитал унаследованный целехонек. Может, потому-то она и не хочет везти его сейчас на Украину, боится, что там обнаружатся следы убийства? А что, подсыпала муженьку яда в кофе за завтраком, а теперь психует, боясь разоблачения. А мальчишка обо всем этом догадывается. Только опять же, при чем тут этот его крик про труп? Чей труп? Неужели…»

– Вам не надо ехать в морг, молодые люди, – тихо сказала Елена Андреевна.

– Но мы… но как же тогда? – Кравченко при всем его врожденном апломбе и то растерялся под этим ее странным взглядом.

– Как вас зовут, я не расслышала второпях?

– Меня Вадим, а это вот мой напарник Сергей. Чугунов Василий Васильевич, мой шеф…

– Вадим, он звонил мне, я отказалась с ним говорить. Я ни с кем не могу сейчас говорить. Все равно мне никто не поверит.

– Не поверит? Чему не поверит? – спросил Кравченко.

– Тому, во что я сама верю не до конца. В то, что он не умер.

– Кто?

– Петя. – Она резко вскинула руку, словно отсекая все их изумленные возгласы. – Пожалуйста… Я должна ненадолго отлучиться. Пройдите в гостиную. Я скоро вернусь, и мы продолжим. Анджей, проводите их.

– Ты понимаешь что-нибудь? – спросил Мещерский Кравченко, когда шофер провел их и оставил в просторном зале с угловыми диванами, помпезными лампами и темными картинами на стенах в тяжелых золоченых рамах.

– Сейчас я своему Чугуну позвоню. Дамочка-то, кажется, совсем того… на нервной почве. – Кравченко достал телефон. – Накокаинилась с горя, а теперь… Ах ты черт, его спутниковый отключен… Ладно, Пашке-секретарю звякну. – Он кивнул Мещерскому: – Погоди, сейчас получим инструкции.