Татьяна Полякова: Держи меня крепче

– Давайте отвлечемся от этой темы, – предложила я. – Тем более что у меня тоже есть к вам несколько вопросов.

– С удовольствием отвечу, если смогу.

– Помните, я спрашивала вас о некоем Арапченко. Он когда-то работал в вашей фирме?

– Как же, как же, припоминаю наш разговор. И что Арапченко?

– Он убил вашу жену пятнадцать лет назад.

– И вы сможете это доказать? – искренне удивился Корзухин. – Правда, сможете? Кажется, вы говорили, что Арапченко погиб? Или я что-то путаю?

– Нет, не путаете. Вы знаете это наверняка, ведь сами его и убили.

– Прелестно. И это вы сможете доказать? Что же вы молчите, Ольга Сергеевна?

– Прикидываю, смогу или нет. Надеюсь, что смогу.

– Зря.

– Так его убил кто-то из людей вашего друга Грузнева? А теперь, когда и он погиб… концы в воду?

Корзухин засмеялся.

– Вы все-таки попытайтесь, вдруг получится.

– Получится, – кивнула я. – Если бы вы всерьез считали себя неуязвимым, вряд ли связались бы с киллером.

– Что-то я не пойму, о чем вы? – насторожился он.

– Мой интерес к Арапченко вас напугал. И вы надумали избавиться от меня и моего назойливого внимания, но обратиться за помощью к Грузневу не решились. Он при всем желании не мог выполнить вашу просьбу, раз я нужна ему живой для осуществления собственных замыслов. И вы нашли убийцу по Интернету. Только парень оказался редким неумехой. Вы, наверное, успели догадаться об этом, раз я сижу перед вами.

– Как интересно вы рассказываете. Ну, если парень уже в милиции дает показания, может, у вас что и выйдет. Правда, и в этом случае очень сомневаюсь. – Он опять широко улыбнулся, перегнулся ко мне через стол и сказал: – Ничего ты не докажешь. Ничего. Ах, как глазки-то у нас блестят. Не любишь проигрывать? Понимаю. Я тоже не люблю. Но на сей раз тебе придется это проглотить. Знаешь, чего бы мне сейчас очень хотелось? Трахнуть тебя прямо здесь. Было бы забавно посмотреть, как ты станешь вертеть задницей, визжа и поскуливая.

– Ты бы о своей заднице подумал, – вздохнула я. – Нелегко ей придется, когда ты окажешься на нарах.

– И не мечтай. Единственное, что ты можешь, это грозить мне в полном бессилии. А знаешь, я бы на тебе женился. Ага. Жаль, у тебя нет дочки подходящего возраста. – Он весело засмеялся, глядя на меня, потом покачал головой.

– Пожалуй, нам пора прощаться, – сказала я. – Терпение у меня на исходе, как бы до рукоприкладства не дошло. Потом жаловаться побежишь… Я тебя, мразь, все равно достану, – сорвалась я, хоть и знала: лучшее, что могу сейчас сделать, это встать и уйти. – Можешь быть уверен, я с тебя глаз не спущу. Ты сядешь, даже если мне придется угробить на это несколько лет своей жизни.

– Еще одна дурацкая угроза, – хохотнул он. – Да кто тебе позволит? Единственное, что ты можешь, распустить язык. Ну и что? Плевать я хотел на сплетни. Да и кто тебе поверит? А знаешь, что я сделаю? Уеду в другой город и женюсь на какой-нибудь училке. Я даже прикидываться не стану, зачем? Да они сами начнут мне своих дочурок в постель подкладывать, чтоб только жрать досыта. Все это быдло…

Я вздохнула, поднялась и заехала ему в нос, изо всей силы. Он дернулся и затих, потом схватил салфетку и приложил к разбитому носу, запрокинув голову.

– Найди себе нору поглубже, – посоветовала я, взяв сумку. – Только я и там тебя достану.

– Что ты из себя корчишь, подстилка бандитская? – прошипел он. – В праведницы лезешь? Твой Дед обыкновенная сволочь, а твой Лукьянов? Мразь, просто мразь, а ты ему ноги лизала. А теперь…

Дослушивать, что теперь, я не стала, пошла по проходу, досадуя, что так легко позволила вывести себя из терпения. На душе было пакостно, я зашла в туалет и долго мыла руки, а потом разревелась. Наверное, все-таки от бессилия, а еще… еще оттого, что в словах Корзухина была правда, которая мне, по понятной причине, не нравилась. Грехов на мне, как блох на собаке, а туда же… Грехи грехам рознь…. Это я себя утешаю, что ли? Мол, мои грехи так себе, а за его в тюрьму надо? За его грехи Корзухина следовало бы в дерьме утопить, а не в тюрьму сажать. Но коли утопить нет возможности, значит, он сядет. Я вытерла лицо, посмотрела на себя в зеркало и подмигнула.

Я поехала на работу, хотя могла бы туда не возвращаться. Теплилась надежда, что смогу поговорить с Дедом. Оказалось, он уже ушел. Я бестолково металась по своему кабинету, то садилась за стол, то вскакивала. Вряд ли я способна повлиять на решение Деда. Как ни скверно сознавать, посадить Корзухина в тюрьму весьма проблематично. У меня на него ничего нет. Пока нет. А если Дед решит, что копаться далее в этом деле не стоит, то выполнить свое намерение мне будет вдвойне тяжело. К расследованию ни меня, ни дорогого друга Вешнякова близко не подпустят. Однако, несмотря на это, я была полна решимости обещанное Корзухину выполнить. Правда, пока с трудом представляла как. Оттого и злилась.