Татьяна Гармаш-Роффе - Шантаж от Версаче

– Это моя сестра.

– А, понятно. Я так и подумала, честно говоря. Вы похожи, – ответила Варя. Павел не произнес ни звука. – А почему бы вам не спросить вашу сестру прямо, бывала ли она здесь?

– Мне… Я не хочу… Я не хотела бы задавать ей такие вопросы…

– Но хотели бы узнать, да? – Варя была необычайно приветлива и вежлива с ней, и Ксюша призналась:

– Да. Она что-то скрывает… Я хотела понять – что.

– Ну что ж… Мы вам в этом поможем. Пойдемте.

Варя повернулась и пошла дальше по коридору, проигнорировав удивленный взгляд мужа. Ксюша спросила ее в спину:

– Чем вы можете мне помочь?

– Вы хотите понять, бывала ли здесь ваша сестра и что она здесь делала? – обернулась Варя. – Вот я вам сейчас это и объясню. Пойдемте.

Они стали спускаться по лестнице в подвал. Впереди шла Варя, Ксюша следовала за ней, а замыкал шествие Паша.

Подвал был огромный, со множеством дверей. Варя направилась к одной из них, Паша вытащил ключ из кармана и отпер замок. Варя распахнула перед Ксюшей дверь и, указывая вовнутрь помещения широким жестом, произнесла:

– Ваша сестра проводила большую часть времени здесь.

Ксюша нехотя ступила в помещение, с неприязнью предположив, что это та самая сауна, про которую говорил Реми… Свет, падавший из коридора, освещал его не полностью…

Но это была не сауна. Это было большое помещение, похожее на…

На спортзал! Недоброе предчувствие кольнуло грудь, и Ксюша рванулась было обратно, как дверь с тяжким звоном захлопнулась перед ее носом.

Ксюша била в дверь до тех пор, пока кулак не начал саднить, и кричала до тех пор, пока не сорвала голос. Ей никто не ответил, ни звука не долетело до нее через плотную дверь, ни малейшего луча света не проникало в это помещение, в котором не было ни одного окошка, ни крохотной щели. Темнота была абсолютной. Ощупав в кромешной тьме дверь и стенку вокруг нее, она убедилась, что выключателя здесь нет.

На ощупь, вытянув вперед руки, Ксюша стала передвигаться вдоль стенки. Под ногами продавливались упругие маты. Она наткнулась на несколько спортивных снарядов, и только когда она попала на них в третий и в четвертый раз, она поняла, что зал круглый.

Она села на маты, обхватила колени руками и задумалась. Раз ее заперли – значит, чего-то испугались. Испугаться они могли только одного – упоминания об Александре. Ни о чем другом они просто-напросто не говорили. Чем же могла напугать их Александра? Ясно, что Саша бывала здесь… Что же в этом такого, что они испугались и хотят скрыть?

Что?

Паша растерянно смотрел на жену.

– Зачем? – переспрашивала та. – А затем, что эта девка знает, что Александра сюда ездила!

– И что с того?

– И начнет трепаться! А там и до всего остального дойдут! Прижмут Александру – сама она вякать не будет, не в ее интересах, – а вот если сестрица ее начнет болтать… Припрутся все – и милиция, и детективы эти чертовы… А там, глядишь, и до тайника доберутся! Тогда плакали наши денежки! Да и под суд можно загреметь, если до всего докопаются!

– И что ты предлагаешь?

– Укол.

– У нас разовых шприцев не осталось.

– Я вскипячу обычный.

– Какой будем делать, «правдивый» или «забывчивый»?

– Ты еще не понял?

Паша тупо смотрел на жену, в ее игриво-холодные светлые глаза. Спустя некоторое время тень догадки побежала по его лицу.

– Мне это не нравится, – угрюмо сказал Паша и уселся на стул. – Ты зря это затеяла. Сейчас надо быть осторожным – сама говоришь, милиция висит на хвосте, да и детективы эти…

– А что ты предлагаешь?

– Ну, не знаю… Надо было сказать, что никогда не видели.

– А шарфик?

– Ну… Что не знаем, как он сюда попал…

Варвара посмотрела на мужа с жалостью:

– И она тебе поверит, да?

– Ну, не знаю… Только мне не нравится, что ты задумала.

– Тогда давай ее убьем. Тело в лесу закопаем, никто не найдет.

– Ну и убивай. Я не буду.

– Боишься? – вызывающе спросила жена.

– Я ничего не боюсь! Ты знаешь… Я не люблю убивать.

– Ага, насиловать любишь, а убивать – нет.

– Я не насилую! Они сами этого хотят!

– Ты просто трус.

– А ты – гадина! Ты нарочно мне это говоришь, чтобы меня разозлить!

– Ну, допустим, – игриво ответила Варя, уперев руку в бедро, изящно выставленное. – Допустим, нарочно. И что мне за это будет? А, Паша? Что ты со мной сделаешь? Ударишь? Изобьешь? Убьешь?

– Я же не такая дрянь, как ты!

– Значит, я дрянь? А? Что молчишь? Повтори, что сказал! Я – дрянь? Гадина, да?