Татьяна Гармаш-Роффе - Шантаж от Версаче

– Ничего.

Круто повернувшись, она направилась к выходу.

Реми колебался. Будь он причастен к научным, политическим, военным секретам – он бы сразу заподозрил неладное. В этом маленьком спектакле мог быть спрятан тайный интерес. Но какой тайный интерес можно иметь к частному детективу? Он быстро перебрал все возможные мотивы, отверг их все разом и заключил, что у девушки действительно что-то случилось серьезное, раз она – явно застенчивая! – решилась обратиться к незнакомому человеку за помощью.

Реми догнал ее в два прыжка и взял под локоть.

– Это не дело, девушка. Объясните, что у вас стряслось! Иначе как я могу вам помочь?

– Я зря пришла… – Она остановилась и повернулась к нему, и Реми увидел на ее глазах слезы. – Вы не сможете мне помочь. И никто не сможет…

И она снова направилась к выходу.

Еще один прыжок:

– Погодите!

Не остановилась.

Еще прыжок:

– Стойте, я вам говорю!

Поймал в дверях:

– Не знаю, в моих ли будет силах сделать что-нибудь для вас, но дайте мне хотя бы попытаться!

– Вы не станете мне помогать.

– Вы так уверены?

Горькая усмешка в ответ. Но, слава богу, осталась стоять на месте.

– Что у вас стряслось? – требовательно произнес Реми.

– Хорошо, – решилась Кареглазка. – Раз вы так настаиваете…

(Как это у нее получилось, что настаивает – Реми?)

Длинноволоска несколько мгновений поизучала свитер Реми. Наконец подняла свои огромные карие глаза и посмотрела в упор:

– У меня вот что стряслось…

Шумно и судорожно перевела дыхание.

– Я убила человека.

Реми не стал грешить повторами и исполнять во второй раз роль столба, даже если эта роль получалась у него отлично. Он просто сказал ей «подождите меня» и поднялся в номер, чтобы взять куртку, боясь, что она за это время уйдет.

И одновременно желая этого, предчувствуя, что он втягивается в историю, да еще в чужой стране…

Но она его ждала.

Где можно поговорить, если у вас нет ни своего личного кабинета, ни даже своей квартиры? Гостиничный номер – двусмысленно… Конечно, в баре! Ну, а если нужно поговорить так, чтобы никто не понял ваших слов? Конечно, в том баре, где меньше всего шансов встретить соотечественников! Учитывая, что предстоящий разговор предполагался на французском, Реми предпочел свалить из гостиницы, битком набитой всевозможными иностранцами, включая франкоговорящих.

Всю дорогу он сомневался в том, что принял правильное решение. Хм, «я убила человека». А он-то тут при чем? Он, ровно наоборот, как раз из тех, кто ищет убийц, а не помогает им!

– Вы вчера были на открытии нашего симпозиума, я с вами говорил, помните? Я еще спросил…

– Помню, «кто отвечает за организацию…».

– Что вы там делали? Вы не похожи на частного детектива…

– Я журналистка.

Ба, еще одна!

– Вернее, студентка…

– Вы приходили брать интервью?

– Нет… Я просто… Мне надо привыкать к атмосфере шумных собраний… Потому что я… Я всегда теряюсь, когда так много людей вокруг…

Понятно. Это, правда, никак не отвечает на вопрос, при чем тут он, Реми. И почему она выбрала именно его из всех собравшихся на симпозиум разнонародных детективов. С другой стороны, когда именно на нас обращают внимание, мы ведь принимаем это как должное, правда? Мы ведь самые лучшие, разве не так? Стоит только разглядеть наши достоинства? Они ведь имеются в неограниченном количестве, даже если и глубоко спрятанные? Но когда нас выбирают, мы верим, что кому-то удалось их разглядеть? – иронизировал Реми. И, польщенные вниманием к нашей драгоценной особе, уже тащимся с этой кареглазой незнакомой девицей, чтобы выслушивать ее исповеди…

А точнее говоря, Реми отдавал себе отчет, что уже почти ангажировался ей помогать… «раз он так настаивает…». Но фокус в том, что она успела еще произнести другие слова: «Помогите…» А еще больший фокус заключается в том, что « только вы можете помочь!..». И как же было отказаться хотя бы ее выслушать? Средневзятый француз – существо отзывчивое, а уж если просьба о помощи сопровождена прелестным взглядом прелестных глаз – то средневзятое мужское французское существо начинает бежать впереди паровоза, предлагая свои услуги.

Кафе в тихом переулке выбрала Ксения – так представилась ему девушка. Впрочем, добавила она, вы можете называть меня Ксюша, меня все так зовут. Реми, пытаясь создать непринужденный тон, восхитился: как это нежно – Ксю-ю-ша! К тому же «ша» [1]– это ей ведь известно, она здорово говорит по-французски! – означает «кошка», и вместе получается так ласково и пушисто: Ксю-ю-ша, и так идет к ее круглым карим глазам!