Татьяна Гармаш-Роффе - Шантаж от Версаче

Саше казалось, что вся ее личность, глубокая и разносторонняя, сузилась сейчас до простого физического, животного тела, в котором бушевали гормоны; ее внутренний мир, ее интеллект, ее желания и мысли – все переплавилось в горниле плотского вожделения, все превратилось в одну безграничную эрогенную зону, нетерпеливо ожидающую того, кто придет удовлетворить ее звериный зов разгоряченной самки. Явись сейчас сам Тимур, она бы приняла и его…

И Тимур явился.

Ночь упала на город, сузив бескрайний мир до маленькой, освещенной лишь настольной лампой комнаты, в которой сидели сестры. На Саше по-прежнему было изумрудное платье, она все так же сидела за столом, держа в руках давно не нужную пилочку для ногтей. Ксюша за все это время ни разу не встала с дивана, переменив лишь однажды положение ног.

Александра взглянула на часы:

– Одиннадцать, Ксюша. Давай хоть чаю выпьем…

Ксюша охотно поддержала эту мысль. Передышка была нужна обеим.

«Увозить Ксюшу!» Ни о чем другом Реми не был способен думать. При мысли о том, что должно было произойти в дачном спортзале, – и произошло бы, не реши он невзначай следить за Ксюшей! – Реми сделалось так плохо, что скрутило в животе.

– Налей мне тоже… – попросил он Киса. – Коньяку, что ли…

Кис внимательно глянул на него и протянул ему рюмку.

– Я могу что-нибудь для тебя сделать? – спросил он.

– Нет… Сейчас пройдет. Давай лучше поговорим… О чем-нибудь занимающем мозги… Где же искомые документы и кассеты, по-твоему?

– Ты же сам сказал, что голосуешь за дачу…

– Ну да. Эти двое – они что-то скрывают, верно?

– Скрывать-то скрывают… Ну а если просто свое участие в Тимуровой порнухе? Тимур вряд ли доверил им хранение такого компромата!

– И что дальше? – вяло спросил Реми, изо всех сил стараясь не думать об увиденном сегодня.

– А вдруг Тимур поместил все в какую-нибудь камеру хранения? Ищи-свищи тогда по всем вокзалам и аэропортам!

«Нет сомнений, Паша с Барбарой заманили Ксению в ловушку, – не слушал его Реми, против воли возвращаясь к своим болезненным мыслям, – и собрались поставить с ней одну из своих мизансцен… И заснять «развлечения» на пленку. Но вот только зачем? Ясно, у них была какая-то цель! Обычно снимали для шантажа… А Ксюшу-то им чем шантажировать? Неужто все было затеяно только с целью поразвлечься? Нет, нет, слишком сложно, слишком много всего. Для этой цели хватило бы Павла, и черного Рональда не стали бы звать, и чистую кассету не приготовили бы для записи… Тут другое…

Зачем вообще шантажируют? Чтобы что-то поиметь. Деньги, услуги. Или – заткнуть, заставить замолчать. Но что могла знать Ксения?»

– Реми… – позвал его Алексей, – если тебе этот разговор неприятен… Мы можем его отложить, знаешь ли. Уже поздно, ложись спать, если хочешь. А я еще немного посижу, подумаю…

– Признаться, меня хорошенько тряхнуло увиденное…

– Понимаю.

– Я, кажется, даже больше потрясен, чем Ксюша.

– К счастью для нее.

– Я бы сейчас сам охотно согласиться употребить их наркотик, чтобы все забыть…

– Ложись спать. Утро вечера мудренее, как у нас говорят.

– Куда там спать! Я одного не могу понять, зачем им было ставить эту сцену с Ксенией?

– Они решили ее шантажировать?! Но что им от нее могло понадобиться?

– В том-то и вопрос.

– А зачем Ксюша поехала на дачу?

– Она мне не сказала.

– Ты спрашивал?

– Спрашивал. Она не захотела мне сказать.

– Она скрывает что-то?..

– Она покрывает кого-то…

– Сестру?

– Подозреваю, что она каким-то иным путем, неизвестным нам, пришла к выводу, что Александра была знакома с Тимуром…

– И поехала за подтверждением своим догадкам на дачу?

– А они испугались. Поэтому решили подстраховаться уже изведанным путем: видеокассетой.

– И испугались они?..

– Могли испугаться только одного: Александра бывала на той даче. И если бы об этом узнала Ксюша, а от нее – мы, то мы сумели бы расколоть Александру…

– Следовательно, Александра знала об этих делишках!

– Потому что… Они снимали и ее !..

Павел, в руках которого уже столько раз умирала от наслаждения Александра, неожиданно распрямился, отодвинулся от нее и сел, поджав под себя колени, рядом. И вот тогда она увидела Тимура.

Он стоял в комнате, прямо напротив кровати, и возможно, уже давно – Александра просто не видела его за великолепным телом красавца Паши.

Он стоял и смотрел на нее. Его черные узкие глаза жгли ее, прожигали насквозь, – казалось, жадно бегая по ее телу, они оставляют, как угли, черные дымные ожоги.