Татьяна Гармаш-Роффе - Шалости нечистой силы

Теперь их свиданиям ничто не мешало: Ирина Львовна съехала к любовнику, и они встречались практически открыто у Толи дома – Толя говорил «у нас дома», потому что, как только они поженятся, Вера переедет к нему.

У нее была своя чудесная двухкомнатная квартирка на Соколе: Вера продала однокомнатную, добавила денег, и Анатолий помог. Убранная и обставленная именно так, как ей всегда раньше хотелось и мечталось, квартира эта соответствовала во всем ее вкусу и мироощущению. И все эти три года была их с Толей домом, местом их тайных, урывками, свиданий, часов блаженства, уюта и единения. Они вместе украшали ее, Толя самолично заказывал мебель и сантехнику, принес дорогие безделушки из дома, из-за которых, как потом выяснилось, Ирина устроила ему скандал. В старинном, антикварном книжном шкафу разместил несколько роскошных изданий восемнадцатого века: «Им здесь место, – говорил Анатолий, – у тебя. Эти книги с тобой дружат, они тебе что-то говорят, а дома, – тогда «дома» было у него с Ириной Львовной, – а дома они молчат, им неуютно с Ириной…»

И хотя Веру радовало это новое Толино выражение «у нас», хотя она уважала его любовь к старому дому в центре, где жили три поколения Толиной семьи, ей было жалко расставаться со своей квартиркой, которую практичный Толя предложил сдать, как только она переедет к нему…

В Толиной же квартире еще витал дух Ирины, ее помпезные, тяжелые вкусы душили Веру. Она горела от нетерпения многое, если не все, поменять в обстановке, они с Толей уже начали прикидывать, как и что будет сделано и куплено, и это мирило Веру с мыслью о переезде… Но пока развод не состоялся, она решила ничего не трогать, только предвкушала грядущие изменения.

Это тоже было частью упоительных планов на будущее.

Единственное, что ее угнетало, – что у Ирины остались ключи от квартиры и она могла, теоретически, появиться в любой момент, даже самый интимный.

Но, по крайней мере, сегодня Вера была спокойна: Толя сказал, что Ирина зачем-то заходила с утра, а потом уехала на дачу. Сезон не дачный, январь, – но за какими-то вещами. Так что она им не помешает.

К дому Анатолия Вера подъехала довольно поздно, около восьми, – забегала после работы к себе, взяла кое-какие мелочи. Входя в подъезд, глянула на весело, ярко освещенные, ждущие ее окна. И, уловив радостный всплеск, поднимающийся к сердцу, вновь укорила себя: вот, пессимистка, вот оно – твое счастье, а ты не верила…

На лестничной площадке возле соседней квартиры стоял мужчина, будто в ожидании, что ему откроют. Покосившись на него, Вера направилась к двери Анатолия и вставила ключ. Но не успела его повернуть, как ее сжали сильные руки и на ее груди сомкнулись замком черные перчатки.

– Опаздываешь, голубушка! – тихо упрекнул Веру незнакомый голос.

Боковым зрением она заметила, как по лестнице к ней кинулись еще трое. Она успела слабо вскрикнуть, но кожаная перчатка закрыла ей рот.

Ее втолкнули в квартиру.

– Верочка, это ты? – раздался голос Анатолия и его легкие шаги. Двое мужчин отделились от Веры, и она увидела, что у них на головах натянуты шапочки, вроде лыжных, полностью скрывавшие лица; и не успел Анатолий появиться в коридоре, как он был схвачен, скручен и дуло пистолета вырисовалось в одной из черных перчаток.

Человек мотнул пистолетом в направлении комнаты. Веру и Анатолия втолкнули в спальню. Анатолий развернулся лицом к бандитам и произнес громко и уверенно:

– Объясните, что вам надо! Мы сопротивления оказывать не будем! Вам нужны деньги? Я их дам. Только не трогайте, пожалуйста, мою жену!

«Жена»! Даже в этих самых неподходящих обстоятельствах у Веры радостно встрепенулось сердце.

Анатолию, однако, никто не ответил. Его молча подпихнули к креслу, насильно усадили, примотали руки к подлокотникам широким техническим скотчем, а щиколотки слепили между собой и притянули к одной из ножек. Анатолий попытался что-то сказать, но один из мужчин приблизил пистолет к его губам и приложил стволом ко рту, требуя замолчать. Но, едва он отвел пистолет от его губ, Анатолий снова заговорил властно и требовательно:

– Вы пришли, чтобы нас ограбить? Я готов отдать вам все ценности, которые есть в доме. Я отдаю, и вы уходите – договорились?

Мужчина с пистолетом запустил руку в карман, вытащил какую-то бумажку и аккуратно положил Анатолию на колени. Анатолий с изумлением опознал театральный билет, уже использованный, с жирным шрифтом внизу: «Партер». Он поднял глаза на бандитов: