Ярослав Зуев - Охота на рэкетиров

— Представляю эффект, — протянул Бандура.

— П-о-по-трясающий. У з-зрителей — полные штаны были.

— «Летучий голландец», [3] «Летучий Голландец» — легендарный парусник-призрак. По одной из легенд, это корабль голландского капитана Ван дер Декена (или, по другим версиям, Ван Страатен), который, будучи страшным сквернословом, попал в страшный шторм на пути из Индии и поклялся, что никто не сойдет на берег, пока корабль не обогнет мыс Бурь. Ну, и его схватили за язык. С тех пор он стал вечным скитальцем, а встреча с «Летучим Голландцем», согласно представлениям, бытовавшим у европейских моряков, предвещает кораблекрушение и прочие крупные неприятности типа, по тому же принципу?..

— Ну да, — продолжал с вдохновением Армеец. — П-при определенных по-погодных условиях изображение может быть ретранслировано на многие с-сотни ки-километров.

Атасов кивнул:

— В детстве я такие штуки обожал. Бермудский треугольник, типа. Море дьявола, SOS с «Титаника», который радисты до сих пор принимают. Колонисты американские, что по небу маршировали.

— Как это? — удивился Андрей.

— Ну, вроде бы, во время войны с индейцами, в прошлом веке еще, отряд американских солдат из форта вышел. А через пару дней в форте увидели, как солдаты маршируют по небу. Вверх ногами, между прочим.

— Ре-рефракция, [4] Преломление (рефракция) — изменение пути светового луча, возникающее на границе раздела двух прозрачных сред или в толще среды с непрерывно изменяющимися свойствами. Встречается на каждом шагу, например, можно видеть как ложка, находящаяся в чашке с чаем, «переломлена» на границе воды и воздуха — вставил Армеец.

— Поскольку впоследствии вышло так, что индейцы весь отряд перемочили, получилась страшноватая легенда.

— Я еще пацаном в ки-кинотеатре «Всадника без головы» [5] «Всадник без головы», худ. фильм режиссера Владимира Вайнштока, лидер проката 1973. В ролях Л.Савельева, О.Видов, А.Луго, Э.Нуньес и др. Снят по мотивам одноименного романа Томаса Майн Рида (1818–1883) по-посмотрел. С Олегом Видовым в главной роли. Э-экранизацию ро-романа Майн Рида. Жу-жуткий там момент был…

— Это когда всадник без головы над обрывом скачет? — Атасов вытаращил глаза, — типа, по облакам?..

— Ага…

— Точно!.. — кивнул Атасов. — Жутко вышло! Ужас, типа!

Немного помолчали. Каждый вспоминал картину кошмарного всадника, пробравшую обоих в юности. Бандура им не мешал.

— Мой дед «Вокруг света» выписывал… — Атасов поморщился, ослепленный фарами пронесшейся навстречу иномарки.

— Ослепил, Саня? — встревожился Армеец.

— Вот кретины, типа, — Атасов выругался, — навешают себе галогенок, а все остальные — по боку.

— Догнать бы и об голову разбить.

Атасов убрал пальцем слезу.

— Скотина… Так вот… «Вокруг света». Хороший был журнал. Лучшего я не знаю. Да сейчас таких и нет. Все больше — экзо-эротика и сексо-экзотика. Гламур. Бред для дебилов, короче. Кто с кем трахался, сколько раз и за «сколько денег»… Типа, так.

— Черные дыры… — мечтательно протянул Андрей. — Я еще помню, в «Очевидном и невероятном» профессор Капица [6] Замечательная научно-популярная телепередача «Очевидное — невероятное» выходила регулярно, по субботам, с февраля 1973 года по 1994 год, когда была закрыта из-за отсутствия финансирования. Ведущий — профессор Сергей Петрович Капица 7 8 9 10 11 о них рассказывал.

— Хорошая память, типа, — с уважением сказал Атасов.

— Я все боялся, — сознался Андрей, — вдруг к Земле такая подлетит, и все мы туда провалимся.

— Уже подлетела, — задумчиво обронил Атасов.

— Как это?!

— Черная дыра, типа, — это наша верхушка, Андрюша. Сколько ни берут, а все мало. Втягивают, что плохо лежит. И что хорошо, тоже. Сосали, сосут и будут сосать. До победного конца. Пока, типа, не лопнут…

— Не л-лопнут, — объявил Армеец. — Ты Атасов — идеалист. И не мечтай, Саша.

Вместо ответа Атасов наподдал. Мрак вокруг салона сгустился. Машин стало еще меньше. Села попадались все реже. Дорога сделалась — похуже и поуже. О лобовое стекло начали разбиваться первые капли надвигающегося ливня.

— Сколько ты его на нарах продержать сможешь, г-м? — холодно поинтересовался Артем Павлович, откидываясь в высоком кожаном кресле. Огромные напольные часы с боем, по величине трехкамерного холодильника, показывали без пятнадцати шесть. Стоило только взглянуть на их вычурные формы, перевести взгляд на обитые красным деревом стены и потолок, оценить изысканную мебель, стилизованную в духе французского ренессанса, как в мозгу, подобно газовым пузырям со дна гнилого болота, сами по себе всплывали всевозможные импортные словечки: разные там Лувры, Тюильри, Пале Ройали, Тадж-Махалы и прочие названия, какие только отыскивались в голове.