Евгений Сухов - Воровская правда

— Кеша… Петров.

— А погоняло?

— Еще не обзавелся.

— Будешь теперь Штырем. Больно уж ты долговязый. Не обидно?

— Нет, — улыбнулся Кеша.

Штырь прожил в одной хате с Вороном четыре месяца, а потом его по этапу отправили в марийские леса. Но встреча с известным вором в законе не прошла для него бесследно, и от Ворона он успел перенять многое — умение завоевывать внимание братвы, неторопливость в суждениях. Штырь ловил себя на том, что порой сипел точно так же, как Ворон.

— Я давно его не видел, хотелось бы встретиться, после того как откинусь… Передай ему об этом, — попросил Штырь.

— Передам, — отвечал Мулла.

— Где он сейчас?

— За бугром, — последовал короткий ответ. — Но я к тебе не за тем.

Заки Зайдулла вытащил клочок бумаги и протянул ее Штырю.

— Узнаешь, чей почерк?

Блатной лениво взял клочок бумаги, осмотрел его со всех сторон безо всякого интереса и вернул обратно.

— Узнаю… Ореха малява. Ну и что с того?

— А ты почитай! — мягко, но одновременно требовательно настоял Зайдулла.

Штырь, нахмурившись, стал читать. И чем дольше он вникал в текст, тем суровее становилось его лицо.

— Ну и дела, — понемногу трезвел Штырь. — Это что, на полном серьезе? Без базара?

— Мне что, перекреститься, что ли, чтобы ты поверил? — усмехнулся Мулла.

— Ну, бля буду, непонятки какие-то! — воскликнул Штырь. — Что делать-то теперь?

— Этой суке все равно не жить, — объявил Заки Зайдулла, забирая у Штыря клочок бумаги. — Вопрос решенный. Сам знаешь, тень упадет и на тех, кто с ним рядом был.

Штырь посуровел:

— Мулла, ты не играй втемную, к чему ты клонишь?

Заки Зайдулла аккуратно сложил маляву и положил ее в карман бушлата.

— Пригодится еще… Тебе, Штырь, здорово придется попотеть, чтобы отмыться. И то неизвестно, получится ли, потому что ты ближе всех к суке стоял… Извини, брат, тебя придется вызвать на толковище. А на нем, сам знаешь, крутануть бабочку не получится, фраеров там нема! — развел руками Мулла.

Штырь проглотил ком, внезапно набухший в горле.

— Что присоветуешь, Мулла?

— Тяжелое твое дело, паря, — честно признал Заки, — но выход есть!

— Говори!

— Ты можешь искупить вину… Если заткнешь этого ссученного! Это не моя воля, так решили блатари!

— Хорошо, сделаю, — не сразу согласился Штырь. — Хотя, сам понимаешь, я ведь вор, а не мокрушник!

— Ничего, придется поднапрячься, — невесело подбодрил его Мулла, поднимаясь. — Пойду, у меня тут дела еще кое-какие имеются.

Повернувшись к двери, Штырь прислушался, что происходит в парной. Ударов веника уже было не слыхать, зато раздавалось отчетливое покрякивание. Широко улыбнувшись, блатной произнес:

— А наш смотрящий… того, «марью ивановну» потягивает! Прямо даже мешать жалко!

— Ничего, придется побеспокоить, — жестко обронил Зайдулла.

Штырь вытянул ремень из штанов.

— Куда торопишься, Мулла, может, посмотришь на концерт?

— Некогда мне, сейчас зону «размораживать» будем! — объявил Заки и, не прощаясь, вышел из бани.

До начала кипеша оставалось несколько минут.

Ремень был узким — точная копия китайской удавки. Штырь поудобнее закрепил его на кистях и вошел в парную. В лицо ударил жаркий пар. Орех, обессиленный, лежал на нарах животом кверху. «Марья ивановна», полный блондин лет двадцати, жался в углу.

— А ну, петушня, под нары! И чтобы не высовывалась! — заорал Штырь, приближаясь к ничего не подозревавшему Ореху.

Пахан лениво приподнял голову, и тотчас его шею оплел кожаный шнур.

— Умри, сука! — стиснув зубы, проговорил Штырь.

Вцепившись руками в шнур, Орех попытался освободиться, но уже через минуту сдавленно хрюкнул и, засучив ногами, вытянулся во всю длину. Еще некоторое время Штырь продолжал стягивать ремнем шею Ореха, как будто опасался, что тот сумеет пробудиться, и, убедившись, что ссученный затих навсегда, неторопливо снял с его шеи ремень.

Заглянув в лицо Ореху, Штырь брезгливо поморщился. Боже, даже помереть и то не сумел без театра — язык вывалился широкой слюнявой лентой, а глаза закатились к самому потолку, будто ссученный заглядывал под хитон ангелам.

С вытаращенными от ужаса глазами «марья ивановна» оцепенело смотрел на Штыря.

— Ну, чего уставился?! Пасть закрой! Если кому-то шепнешь… задавлю!

Ремень был безнадежно испорчен, теперь такой не надеть. А жаль! Вещица-то хорошая. Размотав его с ладони, Штырь швырнул ремень перепуганному пидору.