Уильям Холланд - Московские сумерки

– Но вот как раз сейчас, – продолжал Чантурия, – у меня полное право просить о новом назначении. Я попрошу, чтобы меня перевели служить в Тбилиси.

– Разве в Тбилиси ты будешь в безопасности? Отец маленького Тамаза, как я понимаю, вовсе не собирается стать твоим другом.

– А разве здесь безопаснее? Очень сомневаюсь. Но может, там от меня будет больше пользы.

– Читали утренние газеты? – спросила Алина Чантурия.

– Разумеется.

– Им кто-то собирается рассказать всю правду, но мы посмотрим, напечатают ли ее.

– Кто-то, может, и собирается – тогда я был бы в безопасности. «Убивает тайна». Но пока еще никто не готов открыть всю правду. Что касается убийства, Бен, тут ничего тайного нет. Маленький Тамаз признался, что это он убил вашего друга Хатчинса. Он, конечно, не знал, кто такой Хатчинс. Банда ворвалась в кафе, надеясь застать там брата Алины: Турок узнал, что Юрий намеревался продать их секреты. Они задумали представить убийство как часть нападения на кафе. Юрия они, однако, не нашли, но они знали, что он собирался встретиться там с сестрой и каким-то иностранцем, и они вычислили их – других похожих в кафе не было. Они убили Хатчинса, чтобы он не узнал ничего от Юрия, а может, и на всякий случай – если он узнал что-то. Видимо, из чувства грузинского рыцарства сестру его они не тронули. Во всяком случае, угрозу себе с ее стороны они не увидели. Даже если она и услышала что-то, что она могла бы им сделать?

– Что же касается украденного плутония, то это секрет, и он продолжает оставаться секретом. Может, ЦРУ и знает о нем, но общественность-то в полном неведении, – пояснил Серго Мартину. – Поэтому мы и не можем упомянуть твое имя в газетах, Бенджамин. Мы даже не можем присвоить тебе звание Героя Советского Союза. Более того, КГБ никогда не признает, что ЦРУ выиграло что-то от всей этой заварухи.

– Я ведь не из ЦРУ, – заметил Мартин.

– Во всяком случае, КГБ вовсе не собирается признавать, что американский гражданин спас лицо Комитета.

– Я и не заслуживаю такой чести. Вы делали свое дело, а я всего лишь ковылял потихоньку за спиной Али.

– А позади горы – девушка, – предложил тост Чантурия, поднимая рюмку. – За девушку!

Когда выпили по рюмке, Мартину пришла мысль о дяде Феде, мысль горькая, как и его водка. Чантурия снова наполнил рюмки.

– Вот Белкин делал свое дело, да получше, чем мы. Его наградят посмертно знаком «Почетный чекист», а его вдове назначат пенсию! Бедный Белкин! Он был прекрасным офицером, заслужил гораздо больше, чем получил. А вот Соколов – он был чудовище. Но давайте не вспоминать плохое. За моего товарища Сему Белкина!

Они опять осушили рюмки.

– А не знаете, что сделали с вашим полковником? —

спросил Мартин.

– Я, разумеется, не должен говорить вам об этом. Да и к тому же подробностей не знаю. Знаю только, что его арестовали. Он сознался, что долгое время находился в теплых отношениях с одним из главарей мафии. Они встречались, по-видимому, при содействии дочери приемной матери Соколова, которая, судя по всему, сама была честной женщиной. Вскоре после Великой Отечественной войны, когда в Москве было мало мужчин, она повстречала симпатичного грузина и стала его любовницей.

– Тамаза Броладзе? – предположил Мартин.

– Да, его.

– А маленький Тамаз их сын?

– Нет, – ответил Чантурия. – Матерью маленького Тамаза была грузинка, жена большого Тамаза. Грузины, Бенджамин, на русских бабах не женятся. О, извините меня, – спохватился он, глядя на Алину, которая покраснела от смущения. – Я не имел в виду ничего такого…

И он в замешательстве замолк. Мартин взял Алину за руку.

– Ну, а дальше?

– Броладзе создал мафиозную группировку по незаконным перевозкам. Когда влияние партии ослабло, мафия стала процветать и крепнуть, а Соколов, верный русским традициям, переметнулся на более сильную сторону. Он стал верным сообщником старого Тамаза и оставался им до последнего. Будем надеяться, что он был единственным таким из наших.

– А вы думаете, что есть и другие? Чантурия лишь пожал плечами:

– Если они есть, то жизнь будет несладкой. Но она и без них становится, судя по всему, несладкой. И не только для меня. Что вы с Алей намерены делать? – спросил он, обращаясь сразу к обоим.

– Русские бабы, похоже, не выходят замуж за американцев, – ответил Мартин, а Алина опять покраснела.

– Я не имею в виду конкретную личность. Но что все-таки вы замышляете в отношении ее?

– Тебя интересуют планы ЦРУ? Я вовсе не намерен позволить им как-то использовать ее.