Б. Седов - Я не хотела убивать

- Игорь? Привет. - Всплыло в памяти имя.

Парень уставился на меня недоуменным взглядом. И вдруг лицо его просияло:

- Лика! Как давно тебя не видел! Неужели это ты? Ты очень изменилась.

- Да… Много воды утекло с тех пор. И ты прав, я, действительно, очень изменилась, - задумчиво произнесла я, имея в виду отнюдь не внешность.

- Может, посидим где-нибудь в кафе? - предложил Игорь - Поболтаем.

Я подумала, что кафе здесь не лучше магазинов, и, скривив лицо, указала на «лексус»:

- Может, в машине посидим?

- Это твоя? - глаза Игоря округлились до размеров пятирублевых монеток.

Я молча кивнула.

Сидя рядом в машине, Игорь смотрел на меня полными обожания глазами, но барьер, возникший за этот год с небольшим, не позволял ему даже подумать о возможности флирта.

- А я вот учусь в новгородском машиностроительном техникуме. Хочу стать автослесарем, - рассказывал он о своей жизни. - Я вышел из больницы через неделю после того, как ты уехала, сдал школьные экзамены и подал документы в техникум. А ты-то как? Я вот слышал, что ты была в тюрьме? Или брешут люди?

- Да было дело. Но меня оправдали и выпустили.

- Кем работаешь, если не секрет? - он оглядел шикарный салон иномарки.

Я улыбнулась и, помолчав, произнесла:

- Киллером.

- Да ну… - не поверил Игорь. - Гонишь! Небось нашла себе богатого мужика и живешь с ним.

Не найдя подтверждения в таинственном выражении моего лица, Игорь предпочел больше ни о чем не спрашивать.

- А помнишь тех двух чеченов, которые мне башку пробили после дискача?!

Я кивнула. Забыть такое было невозможно.

- В классе у нас девчонка была, как-то звали ее, не помню… Лена, кажется, - рассказывал Игорь.

Представив веснушчатое некрасивое лицо своей одноклассницы Лены, я поморщилась. Девчонка никогда не представляла для парней ни малейшего интереса. Они дразнили ее: «Прыщавая, с квадратной головой». А нелепая фигура и высокий рост делали ее похожей на деревенскую бабу даже в столь молодом возрасте.

- Так вот, - продолжал Игорь, - эти два рулона рубероида позвали ее пить пиво в бар, а затем затащили в подъезд и изнасиловали. Ленка, дурочка, подала заявление в милицию. Их взяли сразу, но, оправдав, отпустили прямо из здания суда. Они на суде заявили, что она сама пошла с ними пить пиво и сама же захотела трахаться и что они ей за это еще денег дали.

- И что было дальше?

- Да ничего хорошего. Через неделю ее труп выловили в реке. Ее полуслепая мать сошла с ума, а бабушка сразу слегла с сердцем. Вот так, - тяжело вздохнув, закончил свой рассказ Игорь.

- И что? Никто так и не вступился за девушку?

- А кому захочется связываться с этими отморозками? Я вон тогда связался, до сих пор томограмму мозга каждые три месяца делаю.

Я нахмурилась. В моей голове уже зрел план мести.

- Тебя подвезти? - спросила я Игоря.

- Да нет, не беспокойся, я тут близко, - ответил он, вылезая из шикарной тачки.

- Ну давай, удачи тебе.

- Тебе тоже. Пока, - улыбнулся он и пошел прочь, то и дело оборачиваясь на ходу.

Спустя несколько минут я с замиранием сердца подъехала к родному дому и, остановившись возле соседней парадной, стала наблюдать. Детские качели, все так же, как и полтора года назад, покачивались посреди пустынного двора. Я вспомнила, как качалась здесь в детстве, как каталась с этой горки зимой, как потеряла свою варежку под кустом возле вон той песочницы, как уезжала отсюда, - казалось, все это было совсем недавно. А ведь сколько воды утекло с тех пор, обнажив для меня страшные правила жестокой игры под названием «Жизнь». Это уже не игра в «Секрет», которую я так любила в детстве. Все гораздо серьезнее. Разгребая песок жизни, я обнаруживала по ту сторону стекла не цветочки и листики, причудливо спрятанные детскими ручками, а страшные сюрпризы, приготовленные судьбой.

Прошло часа три. Сгустились осенние сумерки. Начал моросить дождь. Я стала замерзать. Повернув ключ, завела машину и прогрела ее немного. Включила щетки, они расчистили участок стекла от мелких водяных капель. Отвернув пробку, я отхлебнула «Кока-Колы». И тут сквозь мутное стекло машины я увидела седую, сгорбленную женщину, в которой с трудом узнала собственную мать. Она очень постарела за эти полтора года. Усилием воли я сдержала себя, чтобы не выскочить из машины, не задушить ее в объятиях, не разрыдаться на ее груди.

- Мама, мамочка. Прости меня… Я все равно люблю тебя, - шептала я. - Прости свою непутевую дочь!

И слезы текли по моим щекам, падая на дорогую кожаную обивку сиденья.