Жан-Пьер Конти: Судзуки в волчьем логове

– Это стекло даже не выгнуто, – заметил комиссар. – Оно прозрачно, как кристалл, но плоское, как устрица.

– Действительно, но у меня есть также очки для близоруких.

– И на этом вы сколотили такое состояние?

– Все мое состояние сводится к нескольким миллионам дохода.

– Миллионам долларов, – уточнил швейцарец. – Если бы вы мне открыли вашу тайну, я бы тоже стал изготовлять очки.

– Мой секрет уже продан.

– Американцам?

– Я не могу вам ответить, но вы можете это выяснить своими собственными средствами.

Зайдер перешел к другому жгучему вопросу:

– Незнакомцу был известен код замка, – сказал он.

– Не вижу в этом ничего удивительного, – ответил профессор. – Шесть месяцев назад я уволил одного слишком любопытного рабочего. Его звали Хайландт.

– Слишком любопытного? – удивился комиссар.

– Да, он интересовался вещами, которые его не касались.

– Вы хотите сказать, что ваши рабочие сами не знают, что производят?

– Они знают то, что им необходимо знать для выполнения своей работы, – сухо отрезал ученый.

– Это основной принцип военной дисциплины, – заметил комиссар.

– Одним словом, этот рабочий мог шпионить за мной или за моим управляющим. Тренированные уши способны зафиксировать щелчок, производимый запором замка.

– Допустим, – сказал Зайдер, – что этот уволенный рабочий был соучастником нашего злоумышленника.

– Не исключено, – ответил профессор.

– Вы дадите мне сведения об этом Хайландте?

– Обратитесь к ответственному по кадрам, – сказал Энгельберг.

– У вас не так уж много народа для такого серьезного производства, – заметил Зайдер.

– В основном мы занимаемся сборкой, – пояснил профессор. – У меня двадцать два высококвалифицированных рабочих: двенадцать работают в электронном цехе и десять в сборочном. В исследованиях мне помогают шесть инженеров, четыре немца и два швейцарца. Исследовательская лаборатория отделена от цехов, она находится в другой части владения. Все мои люди в высшей степени удовлетворены условиями труда.

– Я знаю, – сказал комиссар, улыбнувшись. – Вы платите хорошо. Надежность покупают. Говорят, что вы отказались от очень выгодного заказа.

– Мои клиенты купили исключительное право на всю мою продукцию, – объяснил профессор. – Следовательно, я не могу брать другие заказы. Кроме того, я не продал права на использование моих патентов. Следовательно, я являюсь единственным изготовителем.

– Разве вам было бы невыгодно продавать всем?

– Я всегда выполняю обязательства, – отрезал профессор.

– А от кого вы получили предложение?

– Я их не знаю. Был анонимный звонок но телефону. Я отказался их принять.

– Они предлагали вам большую сумму?

– Разумеется.

– Они вам не угрожали?

– Еще бы!

Немного помолчав, полицейский заключил:

– В общем, привлеченный необоснованными слухами незнакомец свалился на вас с неба и умер от внезапного испуга.

– Поскольку больше ничего не известно, то это вполне допустимо, – согласился ученый.

– Вы не горите желанием помочь следствию? Нахмурив брови, профессор сухо ответил:

– У меня складывается впечатление, герр комиссар, что вы скорее расследуете мою деятельность, чем деятельность моего взломщика.

– Я расследую обстоятельства смерти человека, – так же сухо ответил полицейский.

Неожиданно его лицо осветилось улыбкой. На огромном овальном столе, заваленном бумагами и разноцветными папками, он заметил черный футляр. Его можно было открыть, нажав кнопку. Комиссар потянулся к нему.

– Вы прекрасно устроились, – сказал он, – эта вилла, утопающая в зелени…

Он напрасно пытался отвлечь внимание профессора от своего жеста, Энгельберг не сводил глаз с его руки. В его взгляде сквозила неприязнь – так смотрят на мерзкое насекомое. Зайдер положил руку на футляр.

– Вы позволите? – спросил он. – Это образец вашей продукции, не так ли?

– Это очки, – уточнил профессор.

– Можно взглянуть?

– Если вы мне не верите, то убедитесь в этом сами. Открывая футляр, руки Зайдера немного дрожали.

Щелкнула кнопка – и коробочка открылась. Внутри она была обита бархатом. Зайдер взял в руки черные очки в пластмассовой оправе с неестественно толстыми и плоскими стеклами.

В оправу были вмонтированы три крохотные трубочки из прозрачного вещества, располагавшиеся треугольником наверху стекол, с каждой стороны. Стекла были гораздо толще, чем на образце, который Энгельберг демонстрировал перед этим.