Андрей Троицкий: Крестная дочь

– Эй, дамочка, вы, кажется, хотите выйти на воздух? – Суханов не опустил ствол, пока не убедился, что в комнате больше никого нет. – Дверь в другом месте. Не здесь.

Панова подумала, что этот тип пустит ей пулю между глаз, не раздумывая, не испытывая никаких душевных колебаний и мук совести. Прихлопнет как муху, хладнокровно и расчетливо избавится от тела. Закопает в лесополосе или сожжет в бочке с соляркой. Отгонит со стоянки машину, бросит ее где-нибудь на лесной дороге и, сунув в бензобак тряпку, подпалит. А потом неторопливо уйдет и забудет обо всем.

– Я только хотела, – начала Панова. Как глупо, она даже не придумала ни одного убедительного слова в свое оправдание. – Я ждала своего инструктора. И задремала на диване. Услышала ваши голоса и…

– Что ты услышала? Конкретнее?

– Ничего такого. Я не прислушивалась. Кто-то разговаривает и все.

– Вы оказались настолько деликатны, что решили выйти в окно, – продолжил Суханов. – Чтобы не мешать чужому разговору.

Панова силилась придумать какую-то спасительную фразу, короткий монолог, который убедит этих людей в том, что она не слышала ни слова из их разговора, а если и слышала, то с перепугу все забыла. Но спасительных слов не нашлось. Суханов, сунув пистолет под ремень, сделал несколько шагов вперед, сорвал с плеча сумочку, расстегнув клапан, внимательно осмотрел ее содержимое и положил сумку на подоконник. Отступив на прежнее место, посмотрел в глаза Зубову. Панова поняла, что в эту самую секунду решается ее судьба, точнее, ее судьба уже решена, за несколько коротких секунд, с того самого мгновения, когда свет в комнате загорелся, Зубов уже принял какое-то решение. Суханов вытащил пистолет из-под ремня, оглянулся на Лену и снова заглянул в глазу Зубову.

– Нет, – сказал Зубов, отвечая на так и не прозвучавший вопрос. – Нет. Мы возьмем ее собой.

– Но, командир…

– Мы возьмем ее на борт, – твердо повторил Зубов.

– Это же похищение, – проблеяла Панова. – Вы ответите…

– Заткнись, сука, – Суханов посмотрел на нее с такой лютой злобой, что от страха кожа на спине пошла пупырышками, на лбу выступили капли холодного пота. – Будешь открывать пасть, когда тебя спросят. Но не чаще.

– Я пошел к самолету, – сказал Зубов. – Вылет через двадцать минут. Подходите, когда я запущу двигатель.

Он вышел из комнаты. Панова видела через окно фигуру инструктора. Повесив на плечи две огромные сумки, ссутулившись под их тяжестью, он уходил в темноту летного поля. Следующие двадцать минут она провела в компании своего похитителя, неподвижно просидела на стуле в дежурке, положив ладони на коленки. Это были долгие томительные минуты. Дважды она пыталась о чем-то просить своего похитителя, лепетала что-то бессмысленное и унизительное для себя, но тот не произнес ни слова в ответ. Взглянув на часы, сказал:

– Сейчас мы выйдем на поле. Я не стану связывать тебе руки или затыкать твою пасть своими грязными носками. Ничего такого. Но ты должна знать: я стреляю без промаха. В темноте, на звук. Даже с закрытыми глазами я тебя прикончу, если ломанешься в сторону. Это не пустая угроза, так оно и будет. Теперь пошли.

Помертвев душой, на дрожащих от страха ногах, Панова вышла на воздух, остановилась, дожидаясь, когда Суханов погасит свет и справится с замком. Возможно, в другое время при других обстоятельствах она и попыталась бежать в спасительную темноту летного поля, но сейчас, когда страх парализовал все ее существо, мысль о побеге казалась несуразной и дикой. Суханов подтолкнул ее ладонью в спину, придавая движению правильное направление.

Минут через десять они оказались в районе складов в так называемом «кармане», на стоянке, примыкавшей к одной из взлетно-посадочных полос, где, готовый к старту, прогревал двигатель легкий низко фюзеляжный самолет с включенными импульсными маяками и бортовыми огнями на крыльях, на хвосте светился оранжевый маячок. Пановой пришлось вскарабкаться на крыло, сделав несколько неуверенных шагов по его плоскости, протиснуться в кабину на заднее сидение, рассчитанное на двух пассажиров. Суханов устроился впереди, рядом с пилотом, закрыл дверцу, бросил себе под ноги небольшую спортивную сумку. Сидевший за штурвалом Зубов обернулся назад, насмешливо глянул на пассажирку и, потушив свет в кабине, приказал всем пристегнуться ремнями к креслам. Он нажал кнопку громкой связи переговорного устройства ультракоротковолновой радиостанции.

– Самолет Тобаго борт ТМ – 57 находится на стоянке номер шесть в районе грузового склада, – сказал он. – Готов к учебно-тренировочному полету. Разрешите запуск?