Димитр Пеев - Седьмая чаша

– И Даракчиева с ними?

– Естественно, с ними. Через час она пошла на Евин пляж – сейчас модно загорать в чем мать родила, – но оставила свою одежду у них. В шестнадцать ноль-ноль вернулась с Евиного пляжа. В это время все обычно расходятся по своим номерам, но Зинаида вместе с двумя подругами и одним другом предпочла подремать у моря. И действительно, они дремали почти до семи вечера.

– Значит, в пятницу она не была с компанией между четырьмя и девятью утра и между девятью и шестнадцатью?

– Эта арифметика настолько проста, что даже я ее одолел, – притворно вздохнул капитан. – Дальнейшие вопросы предвижу. Да, проверил в аэропорту. Первый самолет в пятницу утром должен был вылететь в двадцать минут шестого, но по каким-то причинам задержался до восьми, следующие вылетали каждый час. Фамилии Даракчиевой среди пассажиров не значится… Алиби подтвердилось и днем. Зина действительно была на Евином пляже. Во-первых, разговаривала с гардеробщицей, та ее хорошо знает, поскольку Зина всегда щедра на чаевые. А около двух часов дня Даракчиева была на почте, чтобы отправить мужу телеграмму. Ту самую, что подшита в дело.

– Оригинал бланка взял?

– Вот он. – Смилов вытащил синий листок и положил на стол перед Геренским. – Я тщательно сверил почерк. Телеграмма написана собственноручно Зиной, а приемщица отметила точный час подачи: четырнадцать двадцать… Так что вычеркнем вдову из списка подозреваемых?

– С величайшей радостью, Любомир, – согласился подполковник. – Ничего не найти – это тоже немалый успех.

– Предлагаю написать этот афоризм перед входом в управление, – сказал капитан.

Подполковник внимательно прочитал все пять писем, затем, положив их на край стола, сказал как бы в раздумье:

– Хватка у консорциума железная. На мелочи не размениваются. Анонимки, цианистый калий, кирпичи, летящие с последнего этажа…

– Кто-то старается нас оклеветать, товарищ Геренский, – оторопело ответил Боби. – Какой-то негодяй хочет, чтобы…

– Не торопитесь со своими выводами, – сухо прервал Паликарова подполковник. – Никакой клеветы я здесь не усматриваю. Несколько глупых предложений – и только. – По его лицу скользнула тонкая ироническая улыбка. – Совсем другое дело, если бы письма были присланы на наш адрес и в них выдвигались какие-то обвинения. Против вас. Или, например, против гражданки Дарговой…

Паликаров проглотил его намек и отвел взгляд, но тут в бой вступила Беба.

– Вы совершенно правы, товарищ Геренский. Но все-таки. Письма пугают, нервируют, не дают спокойно жить.

– Если даже у получателя чистая совесть?

– Именно поэтому и нервируют! – не задумываясь, ответила Беба. – Мне кажется, цель анонимщика ясна. Совершив два преступления, он хочет отвлечь от себя внимание.

– Почему же именно убийцу потянуло к перу и бумаге?

– А кто еще станет клеветать на честных людей? Кому это выгодно?

– Хотите сказать, что если вы оба получили эти письма, значит, вас нужно исключить из числа потенциальных убийц Даракчиева и Даргова?

– Мне кажется, – холодно ответила Беба, – все это вытекает не из моих слов, а из самих фактов.

– А если автор писем один из вас? – поинтересовался Геренский. – Сначала написал другому, а потом для отвода глаз самому себе?

Последовало продолжительное молчание.

– Говорил я тебе, Беба, зря мы суемся в милицию, – сказал наконец Паликаров.

– Ничего подобного, – ответил Геренский. – Вы поступили правильно… Интересно только, другие из вашей компании тоже получили письма?

– Не знаю, – быстро ответил Паликаров.

– Может, и получили, мне они не докладывают, – сказала Беба.

Геренский поднялся, давая понять обоим посетителям, что разговор закончен.

– Благодарю за сообщение. Если не хотите осложнить ваши дела, не предупреждайте своих приятелей ни о сегодняшней нашей беседе, ни об анонимках.

«Спросили собаку: почему тебя не привязали? Собака ответила: потому что торопились всыпать яд».

«Игра в спортлото сулит тайные выигрыши».

«Поехал за врачом, а по дороге притормозил и выкинул пузырек с ядом».

– Это, Любак, как ты сам понимаешь, письма таинственного прорицателя к Жилкову. – Геренский сложил листки в конверт. Их черная служебная «волга» затормозила перед светофором, и подполковник рассеянно глядел, как люди спешат по переходу.

– Неужели он сам их принес в управление? Что-то не похоже на тугодума Жилкова, – усомнился Смилов.