Ростислав Самбук - Мафия-93

И все же лучше, если их встреча останется незамеченной. Лучше и для Фили, и для него. Все может случиться, кто-кто, а Псурцев знал это: слава богу, не первый десяток лет в милиции.

Полковник привык ездить с комфортом: в его «Ладе» стоял японский магнитофон «Мицубиси», который, кстати, подарил ему когда-то Степан Хмиз. Подарил, надеясь, конечно, на благодарность – и дождался… Псурцеву на миг стало жаль Степана: в принципе не плохой парень, не жадный, дружелюбный, сколько раз они в достойных компаниях «закладывали за воротник». Дурак, ей-богу дурак, втрескался как мальчишка. Девок тебе мало? Пройдись по Центральному проспекту, выбирай любую, сами на шею вешаются, сами в кровать прыгают – парень красивый, стройный, да еще и директор базы! Повезло тебе, так сиди и не чирикай. С Жорой и самим Пирием на равных. Это же ценить надо!

В конце концов Хмиз сам виноват, решил Псурцев, каждый – сам кузнец своего счастья. Ну чего разжалобился? Степу тебе жалко? Есть Степа, нет Степы… И правильно – не уклоняйся. Тебе люди доверили, в компанию взяли, будь благодарен до конца, а ты… Сколько по совету Белоштана тебя уговаривали, угрожали, запугивали, но бесполезно… Да, предательство не прощается. И Филя поставит точку.

Вспомнив Филю, Псурцев поморщился. Конечно, Филя – подонок, к тому же подонок вонючий. Но нужен человек. К кому обращаются в экстремальных случаях, подобных нынешнему? Только к Филиппу Фаридовичу Хусаинову, которого в преступном мире за бородавку на щеке прозвали Филя-прыщ. Самая важная фигура среди преступников – бывших, настоящих и, наверное, будущих – Города.

В прошлом Филя работал в цирке. Филипп Хусаинов – эквилибрист, канатоходец, его знали в стране: огромные красочные афиши до сих пор украшают стены его квартиры. Потом Филе не повезло, репетировал без страховки, упал и повредил ногу, до сих пор хромает. На этом закончилась Филина цирковая карьера, больше способностей у него не было, но характером обладал упрямым, а голову имел смекалистую и находчивую, отличался жестокостью и беспощадностью, судьба занесла его в Город, здесь Филя оброс несколькими бывшими спортсменами, такими же отчаянными, как и сам, – ограбили пять квартир, но попались на убийстве. Псурцев занимал тогда должность начальника уголовного розыска – собственноручно вышел на Филин след и арестовал его с компанией.

Хусаинов отсидел несколько лет – хвалился, что прошел в колонии академию, по крайней мере он сейчас не разменивается на квартирные кражи. Сейчас Филя «записался» в рэкетиры, вместе со своими помощниками-спортсменами вымогал дань с кооперативов и черного рынка.

Полковник сквозь пальцы смотрел на Филины «шалости» в Городе, в свою очередь, Хусаинов информировал его о тайнах преступного мира, безжалостно продавая конкурентов.

Оба были довольны друг другом.

И все же Псурцев морщился, подъезжая к условленному месту. Разговор с Филей не радовал его. Знал: Хусаинов сделает все, что нужно, однако сам факт, что он, полковник милиции и без пяти минут генерал (это ему твердо обещал сам Пирий), будет вести переговоры с обыкновенным рэкетиром, портило настроение.

«Хотя, – подумал с досадой, – хоть крути-верти, хоть верти-крути, а разговора с Филей-прыщом не избежать. Не зря Белоштан сказал прямо: Хмиза надо убрать. А Белоштан слов на ветер не бросает».

И здесь Псурцев вспомнил, как заблудился в Жориных тенетах. Случилось это несколько лет назад, в те застойные времена, – Белоштан пришел к нему в городское управление, нахально уселся в кресло, подождал, пока полковник выберется из-за стола, и спросил просто:

– Хочешь, полковник, получать по десять тысяч ежемесячно?

У Псурцева зашлось сердце: молниеносно прикинул – ему, чтобы получить десять тысяч, нужно вкалывать более двух лет. А здесь ежемесячно…

Но все-таки на всякий случай поломался и ответил с достоинством:

– Офицеры милиции не продаются.

– Ого, еще и как продаются, – возразил Белоштан безапелляционно, – и значительно дешевле.

– Меня ты не купишь.

– Не хочешь – не надо, – Белоштан сделал попытку встать, и вдруг Псурцев со страхом подумал: сейчас уйдет и пропали его деньги. Десять тысяч ежемесячно, целых десять тысяч, когда ему, кроме зарплаты, перепадают какие-то крохи. Ну за прописку в Городе, еще от благодарных родителей, когда вытянешь неразумного мальчишку из колонии, – крошка там, крошка здесь, сытым никогда не будешь. Поэтому и спросил уже совсем другим тоном: