Фридрих Незнанский - Расчет пулей

— Пойдемте, я покажу, где можно перекусить быстро и дешево, — сказал он незнакомой девице. — Кстати, а почему обязательно быстро?

Мелькнул большой серый глаз, прикрытый пушистыми ресницами.

— Потому что сегодня я уезжаю.

— Куда?

— В Иркутск.

— Почему так далеко?

— Я там живу.

— А здесь, в Москве?

— Поступала в институт. Провалила экзамен.

— В какой, если не секрет?

— Ваш вопрос напоминает мне старую карикатуру. Помните? Старушка разбила банку с молоком, а проходящая женщина спрашивает участливо: «Почем брали молоко?»

— Я, между прочим, могу дать совет, — обиделся Влад. — Есть разные институты. Разные сроки сдачи экзаменов.

— Нет, я уеду, — последовал ответ.

— Где же вы там живете, в Иркутске?

— В центре.

— Рядом с озером Байкал?

— Нет, до Байкала надо долго ехать.

— На чем? На телеге?

— Зачем? На машине. Я хоть родилась в Иркутске, а была на Байкале всего три раза. В последний раз искупалась там и заболела. Вода очень холодная.

— Это ваши музыканты Овечкины когда-то угнали самолет?

— Пытались угнать.

— Зачем они это сделали? Ведь, кажется, все у людей было: и почет, и слава, и квартира. Словом, все блага.

Девушка не согласилась:

— «Блага» — это только с нашей точки зрения.

Влад искоса взглянул на склоненную девичью головку с длинной русой косой. Очевидно, девица была из тех, кто обо всем имеет собственное мнение. Даже косою своею вроде бы как хвастается. А мода-то на косы давно прошла. Эйфория, охватившая Влада при встрече с незнакомкой, слегка поутихла.

— Интересно, как вы себе это представляете? И сколько вам было лет, когда эти Овечкины погибли?

— Немного. Но мои родители знали их. И я сужу по их рассказам. Это была крепкая многодетная семья, каких сейчас уже нет. Отец, правда, был пьянчужка, зато мать великая трудяга. На шести сотках вместе с детьми она выращивала кучу продуктов и корма для коров, свиней, кур. Мать с сыновьями работали от зари до зари. Потом каким-то образом в их дом вошла музыка. Они создали ансамбль. Музыкальные инструменты покупали на свои собственные деньги. У всех от мала до велика обнаружился талант. Их стали показывать на разных фестивалях, на смотрах. А что такое фестивали? Там денег не платят. Похлопали, прослезились, облобызали, и — привет! Езжайте обратно. Средства для жизни давало по-прежнему только домашнее хозяйство, скотина, те несчастные шесть соток. Ну, конечно, начальство заметило. Шум-то на всю страну. И начали этих Овечкиных, что называется, душить в объятиях. Во-первых, уникальный ансамбль, где играли и старшие и малые, растащили по кускам. У чиновника ум узкий, мыслит он по шаблону: как лучше? Да так — учиться, учиться и учиться. Всех распихали по учебкам. Самых малых из Иркутска в Москву увезли. Мать одна осталась. Ни работы, ни музыки. Ну мать-то не семижильная, одной не справиться. Забрала она детей из учебок этих. Но играть им самостоятельно ради заработка не давали. Не положено было. Противоречило социалистическим принципам. Боялись, если так позволить зарабатывать, все станут богатыми. И некому будет варить сталь, грузить картошку. Это сейчас на любом углу встань с гитарой, поставь шапку у ног и собирай, сколько сможешь. А тогда запрещалось, преследовалось. Музыкантам Овечкиным аплодировали на смотрах и фестивалях в разных городах. Но не позволяли музыкой копейку добыть. Только скотиной и домашним хозяйством держалась семья. Но ведь как-то эту известную семью надо было отметить. А ну, если заявятся иностранцы поглядеть, как живут известные музыканты? А у тех одна бревенчатая клеть. Самим же чиновникам худо и будет. Иностранцев на Руси стали бояться с петровских времен. Если чиновничьему благополучию что-то грозит, он наизнанку вывернется, а выход найдет. Вот чиновники и учудили: дали многодетной семье две квартиры. Кто их упрекнет? А что квартиры на конце города — неважно. Чтобы коров подоить да скотину накормить, напоить, надо через весь город в четыре утра ехать, тоже неважно. Кстати, на чем? Переехали Овечкины в новые квартиры, стали приспосабливаться. И пришлось им постепенно ликвидировать скотину, хозяйство — единственную свою опору. И пришла нужда. Повезли их как-то в Японию народные таланты показывать. Там — снова успех, аплодисменты. А по возвращении, в родном доме, опять нужда. Они и решились рвануть за рубеж. Остальное известно. Годика три спустя им бы не пришлось никуда уезжать. Но они и подумать не могли, что все переменится и они смогут играть где угодно. Да и кто бы мог предположить?