Александр Андрюхин - Искушение Кассандры

— Видела. И буквально неделю назад. Проходила я как-то во время обеденного перерыва через зал — в нем никого не было — и вдруг совершенно отчетливо увидела боковым зрением, как Берия повернул голову в мою сторону. Я, естественно, сиганула обратно, заперлась в кабинете и весь обеденный перерыв прощелкала зубами. С того дня — как отрезало. Больше через зал я одна не хожу.

Карасев вгляделся в ее красивые глаза и не уловил в них даже намека на иронию. Что она его дурачит, Карасев понял сразу, только не понял зачем. Кокетничает или как следователя не принимает его всерьез? А может, у нее такой завуалированный юмор? «Нет-нет, эта девушка не так проста, как хочет казаться», — подумал следователь и сказал, что вопросов больше нет. Во всяком случае, пока.

И когда она поднималась, Карасеву снова захотелось выскочить из-за стола и услужливо ухватиться за спинку стула, как в лучших домах, а потом забежать вперед и распахнуть перед ней двери. Она красиво поднялась со стула, вежливо улыбнулась и покинула кабинет. Сразу сделалось скучно и грустно.

Следователь поднял трубку и попросил вахтершу, чтобы она отыскала администратора зала фигур. Через три минуты администратор уже угрюмо топтался на пороге кабинета.

— Проходите, Олег Константинович, и садитесь, — вежливо произнес Карасев, указывая на кресло.

Смирнов шумно вздохнул и плюхнулся на стул напротив следователя. Его взгляд был сердитым. Он смотрел исподлобья и недовольно сопел. Администратору было около сорока. Седые виски, лысеющая голова, между бровей глубокомысленная морщина. Он был напряжен и чувствовал себя виноватым. Это не могло ускользнуть от внимания следователя.

— Традиционный вопрос, — начал Карасев. — В котором часу вы вчера ушли с работы?

— Как и все, в шесть, — ответил Смирнов.

— То есть вы выходили с кем-то?

— Почему обязательно с кем-то? Я ушел один, — ощетинился Смирнов. Если ушел, как все, в шесть, это не значит, что непременно с кем-то в обнимку!

— А почему вы так нервничаете, Олег Константинович? — мягко спросил Карасев.

— Как же мне не нервничать, когда я подозреваемый номер один, тряхнул головой администратор.

— Это вам Алла Григорьевна сказала?

— И без Аллы Григорьевны понятно, что это убийство повесят на меня. На кого же еще? Если моя восковая фигура замочила сторожа, то ясное дело сидеть за нее буду я. Восковую же фигуру не посадят.

Карасев незаметно понюхал воздух. Перегаром, кажется, не несет, однако — ахинея.

— Олег Константинович, неужели вы правда думаете, что я подозреваю в убийстве вашу восковую фигуру?

Глаза Смирнова просветлели:

— Ну слава богу, хоть один здравый человек нашелся в этом пришибленном музее. Я за всю жизнь не встречал таких музейных работничков, как в этом чертовом Ульяновске. Одни плюют фигурам в морду, другие отказываются стирать с них пыль, третьи требуют надбавки, так называемые «страховые». Не от слова «страховка», а от слова «страх»! Я об этом впервые услышал здесь! Больше нигде не слышал, ей-богу! Каждый день меня доят и доят, как корову. Это какой-то рэкет, а не персонал музея. Директриса заявила, что за убийство сторожа теперь я должен буду выплатить компенсацию их музею. Угадайте сколько? Двадцать тысяч баксов! Я тащусь…

— Серьезно? — удивился Карасев. — А на вид такая безобидная женщина.

— На вид-то они все безобидные. Только работать ни черта не могут. Все им дай да отстегни! Перевозку организовать не могут, разгрузку организовать не могут, рекламу организовать тоже не могут! Они ничего не могут, кроме как выцыганивать деньги с приезжих. Все оплачивать приходится мне. Рабочим плати, телевизионщикам плати, сторожам плати! А музею только отстегивай проценты.

— А сторожам-то зачем платить? — удивился Карасев.

— Чтобы охраняли от посторонних.

— Посторонние ночью в музее? Разве такое бывает?

Смирнов наклонился к следователю и полушепотом произнес:

— Здесь бывает все! Поэтому сохранность фигур — дело рук самих фигур.

Следователь открыл было рот, но не произнес ни звука, сообразив, что этот тоже его дурачит. Потом раздраженно затряс головой:

— Ничего не понимаю! О чем вообще идет речь?

— А я, думаете, понимаю? — развел руками администратор. — Я тоже ни черта не понимаю. Да, фигуры несколько подвижные, не спорю, но не до такой же степени, чтобы взять и слесарным ключом — бац! — по башке…

— Стоп-стоп! — поднял палец Карасев. — Что значит «несколько подвижные»?