Анатолий Афанасьев - Первый визит сатаны

— Таких звонильщиков, — сообщил он ей, — ходит сюда по тыще в день, а Володя один. На всех телефона не напасешься, тем более что он служебный. (У аппарата корпус был разломан, как выгрызен, и трубка болталась на честном слове.)

— Для вас делаю исключение, — опрокинув очередной стопарик, продолжал Володя. — Потому вижу, ребята вы смирные, без гонора. Таким, пожалуйста, всегда мое почтение. И за сдачу не волнуйтесь, мне ваши деньги не нужны, тем более мне пенсию начислили полторы тыщи и оклад девять сотен. Жить можно, не жалуюсь. Впроголодь, но можно… А почему, Настюша, твой кавалер не пьет? Торпеду зашил?

— Вы пока пейте сами, Володя, а мы уж после.

За эти три часа она окончательно переменилась к Алеше. Так он славно, не психуя, беседовал с истошными телефонистками, так их без устали уговаривал, намекая и на возможные свидания, и на непременное вознаграждение, сыпя чудовищными, но, надо отдать ему должное, по-своему остроумными комплиментами, что Настя оттаяла сердцем. За все время он и глянул-то на нее два-три раза, усмешливо, доброжелательно, но его присутствие создавало надежное поле, в котором девушка чувствовала себя в безопасности. И как же он был красив и быстр, как дьявольски сосредоточен. С каждой минутой Настя все отчетливее, но уже без прежнего внутреннего сопротивления понимала, что от этого шалого мальчика ей не спастись.

Вдруг после всех безнадежных усилий в аппарате возник сиплый голос Леонида Федоровича, и Алеша с деликатной улыбкой передал ей трубку.

— Папа! Папа! Ой! Ну как вы там? Это я, я, Настя!

— Ничего, доченька, слава Богу, живы, здоровы.

У отца был какой-то чужой, натужный, сжатый голос, и тут же она поняла: да, Алеша оказался прав, злодеи уже там. Но зачем? Что им нужно от ее бедных родителей?

— Папочка, берегите себя, — едва дыша, но стараясь говорить нормальным тоном, пролепетала Настя. — Я скоро вернусь, слышишь? Как мамочка? Ей плохо?

В этот момент в далекой московской квартире бритоголовый громила предостерегающе ткнул Леониду Федоровичу кулаком под ребра и что-то прошипел ему в ухо. Его товарищ, тоже бритоголовый, развлекался тем, что дразнил привязанную к спинке кровати Марию Филатовну. Совал ей в ноздри свернутую трубкой газету, а Мария Филатовна в ярости щелкала зубками, пытаясь ее схватить. Иногда ей это удавалось: пол был заплеван жеваными газетными клочьями.

— С матерью все в порядке, — в соответствии с инструкцией ответил Леонид Федорович. — Ты где находишься, дочка? Можешь, конечно, не говорить, если не хочешь…

Последние слова не понравились громиле. Он кивнул товарищу, и тот вместо газетки игриво протянул к горлу несчастной лезвие ножа, которое она тоже попыталась укусить. С губ ее посыпалась розовая пена. Леониду Федоровичу видеть эту сцену было тяжело, и он, поморщась, добавил в трубку:

— Сюда ни в коем случае не приходи, беги в милицию…

Фраза долетела до Насти усеченной: бритоголовый бандит, сытно крякнув, махнул кулаком. Вместо слов Настя услышала хряск зубных протезов Леонида Федоровича.

— Они уже там, — растерянно сказала она. — И телефон отключили.

Ее детская, слезная беспомощность растрогала Алешу. Он встал, забрал у почтаря бутылку и сделал из горлышка пару глотков.

— Еще не вечер, — сказал он. — Стариков не тронут. Зачем им лишние трупы.

— Стариков обижать грех, — подтвердил почтарь Володя. — Они вообще неизвестно как живут. Пенсия маленькая, многим на лекарство не хватает. А старику тоже иной раз надо выпить и пожевать чего-нибудь.

— Возвращаемся в Москву, — сказала Настя. — Если не хочешь, поеду одна.

— Хорошо, — согласился Алеша. — Но сначала я тоже позвоню.

Второй заход на коммутатор занял у него не больше часа. Он не знал, засвечена ли Асина квартира, но полагал, что засвечена, поэтому, когда она сняла трубку, быстро сказал:

— Ничего не говори, только отвечай: да или нет… За квартирой следят?

— Да, — глухо отозвалась Ася.

— Они рядом с тобой?

— Нет.

— Мне нужен Федор. Где он?

— Федор Кузьмич погиб, — сказала Ася. — Его убили.

Укол тоски был стремителен и отозвался светлой рябью в глазах. Алеша протер их тыльной стороной ладони, будто запорошенные. Вон как оно обернулось, помощи ждать неоткуда. Кокнули Федора. Прощай, дорогой брат! Как же ты это позволил? Не стыдно тебе?

— Ты приедешь, Алеша?

— Где Филипп Филиппыч?

— Здесь, вот он.

— Дай ему трубку.

Филипп Филиппович солидно покашлял в мембрану.