Анатолий Афанасьев - Первый визит сатаны

— Я тебе изменила, — сказала она.

В голове у нее помутилось: она решила, что сейчас он ее убьет. В эту минуту ей захотелось умереть. Жизнь все равно была безнадежна. Тот мальчик с холодными глазами никогда ее не полюбит. Федор Кузьмич сочувственно спросил:

— С кем же?

— Ты его не тронешь?

— Это уж как получится, обещать не могу.

— Я сама навязалась, он не виноват.

— Тише говори, Ванечку разбудишь.

Ей казалось, она говорит шепотом, оказывается, последнюю фразу прокричала в голос. Федор Кузьмич даже в эту кошмарную для себя минуту догадался, что у нее тоже горе, которое не меньше его горя. Оба они приуныли за столом. Чай остывал в фарфоровых чашках. Они оба любили красивую посуду.

— Ладно, — сказал Федор Кузьмич, — не трону я его. Рассказывай, облегчи душу. Только без вранья.

Ася так открылась, что, по ее словам, выходило, будто злой демон околдовал ее помимо воли. Он явился к ней в облике белокурого юноши и лишил ума. Она теперь как листочек, сорванный с веточки, не ведает, куда ее понесет. Она ко всему готова, даже к самому худшему. Но пусть Федор Кузьмич не сомневается: больше всех на свете она по-прежнему любит его и Ванечку. Она любит их так сильно, что готова за них сто раз подряд умереть. Но жить ей с ними трудно. Все ее помыслы выкрал белокурый демон. Он все ее душевные струнки намотал на палец — и тянет, тянет безжалостно. Нет теперь ни минуточки, чтобы не было ей больно.

— Хочешь — убей! — сказала Ася. — Только кто тогда будет об вас с Ванечкой заботиться. Лучше подождем немного. Может, я образумлюсь.

С Федором Кузьмичом во время трогательного ее признания произошло такое, будто его волоком протащили по земле, утыканной раскаленными железными иголками, и самые острые иголки застряли у него под кожей. Надо было скорее уйти в ванную и выковырять иголки из груди. Но прежде чем уйти, он сказал:

— Я тебе помогу образумиться.

— Как?

— Завтра поедешь в Ростов к сестре. Поживешь там, успокоишься.

По глазам его Лея увидела, что не надо пока прекословить относительно Ростова.

— А Ванечка со мной поедет? Или с тобой останется?

Федор Кузьмич подумал, покрутил так и этак.

— С тобой поедет.

Посидели еще немного, но говорить, собственно, было больше не о чем. Ася прибрала со стола, легла. Ей было тошно и жутко. Она не знала, как позвонить Алеше и поведать обо всем. Алеша, наверное, будет рад. Он будет доволен, что не надо с ней, со старухой, дальше валандаться. Если она уедет в Ростов, он забудет ее через день.

Федор Кузьмич долго колготился в ванной, потом потащил из кладовки на кухню раскладушку. «Чем он там укроется?» — подумала Ася. Ванечка в своей кроватке свал беззвучно, милый ангелочек. Безысходность сгустилась в комнате. Зимний фонарь за окном мигнул и потух. Ася лежала с открытыми глазами и уже ни о чем не думала. Только истомно представляла, как шарят по ней жадные Алешины руки.

Среди ночи из забытья ее вывел истошный звук, точно на кухне на полном ходу тормознул электропоезд. Ася встала с кровати, босиком пошлепала к мужу. Укрытый пальто, он свесился с раскладушки, уткнувшись носом чуть ли не в пол. Он делал вид, что спит. Ася примостилась в ногах.

— Не горюй так, Феденька. Не надо. Еще все образуется, увидишь.

— Уйди, — попросил он.

Она обрадовалась, что чувствами он все еще с ней и так мучается из-за нее. Вернулась в комнату и через минуту крепко уснула.

Проснулась утром, а мужа дома нет. Удрал куда-то спозаранку. И Ванечка азартно гукает во сне, готовится вернуться в мир: минут пятнадцать ему еще для этого нужно, судя по звуку.

Первым делом позвонила Алеше, и — о, радость! — ее герой сам снял трубку. Узнав, ворчливо укорил:

— Что, Аська, сбрендила совсем? С толчка сорвала.

Быстренько она доложила обстановку.

— Ну что, Алешенька, ну что?! Чего молчишь?

— О чем говорить с идиоткой.

— Это я идиотка, да? Но что мне делать-то, что?

— Это твои проблемы. У меня экзамены на носу. Я учиться хочу, а ты меня на дно тянешь.

— Вот как?

— А если твой мужик меня пристукнет? Он у тебя крепкий?

— Он тебя не тронет.

— Все так сперва говорят, а потом приходят и калечат. Такую раннюю смерть принять из-за бабы — обидно.

Еще минут пять тянулся меж ними пустой разговор, Ася иного и не ждала. Уже немного его изучила. Она неизвестно на что надеялась. Она рассуждала так: муж простит ее, оставит при себе, семья сохранится, но каким-то чудом Алеша будет с ней. Алеша останется с ней вопреки всему. Иначе жить зачем? На всякий случай дала ему адрес в Ростове.