Николай Леонов - Долг платежом страшен

Он подошел к двери, посмотрел в глазок – темная фигура стояла почти впритык к двери, и угадать, кто это, было невозможно. Тренев и не стал угадывать.

– Кто там? – мрачно спросил он.

Ответ был более чем неожиданным.

– Тренев, открой! – послышался из-за двери спокойный голос Тимохина. – Я забыл у тебя одну вещь.

Тренев быстро оглянулся, точно за спиной у него кто-то стоял. Холодок в груди сигнализировал, что здесь что-то нечисто. Но соображать нужно было быстро, без суеты – Тимохин и без того измучился подозрениями.

«А может, это и кстати? – вдруг подумалось Треневу. – Пускай. Подъедет шеф – пусть увидит все своими глазами и услышит своими ушами. Пусть».

Он открыл дверь. Прямо с порога Тимохин размахнулся, словно собираясь послать мяч в самую дальнюю лунку, и нанес Треневу удар в голову. А поскольку в руке у него был зажат пистолет, то удар получился сокрушительный. Тренев отлетел к стене, ткнулся в нее плечом и медленно сполз на пол. Тимохин перешагнул порог и запер за собой дверь.

– Тогда впусти меня! – требовательно произнес Тимохин, наклоняясь поближе к домофону, чтобы не привлекать внимания прохожих.

По правде говоря, никого, кроме Гурова и Крячко, рядом с ним в этот момент не было. Да никто и внимания не обращал на хмурого человека в куртке, пытающегося войти в подъезд многоэтажного дома. Никто, кроме упомянутых уже Гурова и Крячко, а также еще двух оперативных работников, которые сидели в белом фургончике, разрисованном безобидными радостными надписями вроде: «Играйте с нами и выигрывайте!», «Лотерея „Золотой ключ“ и что-то еще в этом духе. Фургон стоял в двух шагах от подъезда, его все видели, но так же, как и на Тимохина, никто не обращал на него никакого внимания.

Еще один автомобиль с оперативниками дожидался на выезде со двора. Он был нужен, чтобы отслеживать возможные перемещения Тренева. Кажется, все было предусмотрено. Единственное, чего опасался Гуров, – окажется ли на месте Тренев. Но теперь и это опасение было отброшено.

Гуров невольно вытер пот со лба. Слишком велико напряжение последних часов. Каких трудов стоило ему в экстренном порядке подготовить задуманную операцию! В прокуратуре тоже не сразу пошли навстречу – спасибо, что активно вмешался генерал. Он поверил Гурову на все сто процентов. Правда, его тоже не слишком вдохновляла идея использовать в качестве подсадной утки Тимохина. Этот человек не вызывал у него ничего, кроме подозрений. Но Гуров был иного мнения, и Орлов в конце концов сдался. Теперь в распоряжении Гурова было разрешение прокуратуры на запись разговоров подозреваемого, аппаратура для такой записи и даже специалист, который должен все настроить, – капитан Стахов из технического отдела. Оставалось только привести все в боевую готовность.

К сожалению, у них не было времени, чтобы оформить более-менее правдоподобный вариант проникновения в квартиру Тренева. Решили действовать на чистой импровизации. Но для подстраховки один из микрофонов сразу установили прямо на теле Тимохина. Если бы проникнуть в квартиру не удалось, то, по крайней мере, какая-то запись у них все равно осталась.

Правда, капитан Стахов честно предупредил, что хороших результатов от этого микрофона не ожидает, и предпочел бы разместить свою технику не на чьем-то теле, а в научно обоснованных точках жилого помещения, потому что имеющаяся в его распоряжении аппаратура в основном рассчитана на применение в помещении. Полковник Крячко, который довольно неплохо освоил ремесло медвежатника, пообещал создать ему все условия, как только удастся выманить из квартиры хозяина. Однако зависело это теперь в большей степени от Тимохина, чем от Крячко. Но у Гурова было предчувствие, что им сегодня повезет.

Переговоры Тимохина с Треневым прошли успешно. Хозяин впустил гостя в дом, не подозревая при этом, что вместе с Тимохиным впускает в дом еще трех посторонних людей.

Тимохин был в своем репертуаре – замкнутый, независимый и непредсказуемый. Даже находясь рядом с оперативниками, он умудрялся быть как бы сам по себе. Генерал Орлов, посмотрев на него, в разговоре с глазу на глаз предрек Гурову, что тот еще наплачется с «этим сукиным сыном». Гуров такой возможности не исключал, но был уверен, что условия договора Тимохин выполнит – иной возможности выяснить истину у него просто не было, – Гуров ни на секунду не собирался выпускать его из-под надзора. Он даже оставил Тимохину пистолет – это предусматривалось его планом, – но патроны отобрал все до единого. Трудно было понять, расстроился из-за этого Тимохин или нет, но Гурову стало гораздо спокойнее.