Владимир Колычев - Жизнь прахом, земля пухом

Кто-то из друзей новопреставленного закончил напутствие в загробную жизнь, и молодая вдова, смахнув слезу, снова глянула на Загорцева. И снова в ее глазах вспыхнула, мгновенно погаснув, радостная искорка. Все бы ничего, но ее взгляд вдруг остановился на Степане.

Она узнала его – взгляд застыл, затуманился, брови негодующе сошлись на переносице, губы выгнулись в злобное коромысло. Она смотрела на него так, что казалось, вот-вот ее рука вытянется в его сторону и будет расти до тех пор, пока грозно указующий перст не соприкоснется с ним. А еще она могла заорать благим матом, проклиная Степана за то, что он посмел прийти сюда в такой час…

Видимо, Комов думал в унисон со своим начальником, поэтому он взял его за руку и потянул назад, чтобы увести с ее глаз долой. Сопротивляться Степан не стал, и они удалились за оградку. Далеко уходить не стали, остановились в тени молодого дуба, последнего дерева со стороны старого кладбища.

Но вдвоем оставались недолго. К ним, набравшись наглости, подошел капитан Загорцев.

– Я не думал, что у вас хватит совести прийти сюда, – с осуждением глядя на Степана, не совсем уверенно и все же напористо выдал он.

– Совести у меня много, – снисходительно и с насмешкой парировал Круча. – Совести у меня на всех хватает… И на тебя хватит… Сам-то ты что здесь делаешь?

– Как что? – возмущенно удивился Загорцев. – Хороню своего брата.

– Которого ты любил как родного брата? – продолжил за него Комов.

– Ехидство здесь неуместно… Да, представьте себе, я любил его как родного.

– Тогда чего время теряешь? Его сейчас земле предадут, а ты здесь лясы точишь… Или ты еще недостаточно выразил возмущение госпожи Загорцевой? – усмехнулся Степан. – Увидел, как ее возмутило мое появление, поспешил к нам, послать нас от ее имени… Готов исполнить любое желание своей госпожи? Пардон, богатой родственницы… А ведь она богата, правда? Сколько ей муж оставил, все или только три четверти?

– Я вас не понимаю, товарищ подполковник! – смутился Загорцев.

– Да все ты понимаешь, капитан… И твоя Наталья Евгеньевна все понимает… Видел, как вы переглядывались. Давно вы на стреле амура? Или это любовь по расчету?

– Да что вы такое говорите? – шарахнулся следователь.

Степан уже не сомневался, что попал в точку.

– Что знаю, то и говорю… Ты на моей земле с Загорцевой шашни крутишь. А над моей землей висит всевидящее око. Угадай, чье?.. Правильно, мое. Я все вижу, Дмитрий Петрович. И все про тебя знаю…

– А вот это вы зря! – взбеленился капитан. – Вот за это вы ответите!

– За что я отвечу? – изумленно повел бровью Круча.

– За то, что следите за мной!

– Может, и следил. А может, и нет. Только все равно ты ничего не докажешь…

– Не докажу! И то, что брата моего… То, что брата моего…

– Ну, чего замолчал? – Степан угрожающе шагнул в его сторону. – Так и скажи, что я убил твоего брата. Скажи, что никто не сможет это доказать… А я скажу, что ты у меня на крючке, капитан. Скажу, что ты в сговоре с наследницей погибшего Загорцева. И доказательства приведу…

– К-какие доказательства? – схватился за голову Дмитрий. – Нет никаких доказательств! Не убивал я Гену!

– А кто говорит, что убивал? Ты говоришь? Значит, убивал!

Загорцев смотрел на Степана как безоружный красноармеец на немецкий стреляющий танк. И пятился от него, ускоряя ход.

– Я… Я знаю эти штучки! Вы меня не запутаете!

Он врезался спиной в ограду, боком сдал в сторону и, задом протолкнувшись через калитку, исчез в толпе.

Бравурно-мажорная музыка раздражала. Данила щелкнул по клавише автомагнитолы, переключив ее с FM-волны на CD-проигрыватель. А там развеселая «Сижу на нарах как король на именинах…». Живое напоминание недавнего разговора с Сафроном. «…Жить будешь как король на именинах…» Так он говорил перед тем, как предложить ему сытую спокойную жизнь в придачу к трем сотням зеленых штук в месяц. Данила пообещал подумать. А зря: надо было соглашаться сразу. Он попытался связаться с Сафроном на следующий день, чтобы забить с ним стрелку, но ему вежливо сообщили, что Алексей Викторович отправился обживать свою новую летнюю резиденцию в пригороде Сочи. По сути, это – плевок в лицо, который нельзя было оставлять безнаказанным.

Данила отомстит, он жестоко отомстит… Представляя, как будет бросать горсть земли на могилу своего обидчика, Боярчик утопил педаль акселератора. Мощный двигатель взревел, стремительно наращивая обороты, стрелка спидометра скакнула к отметке «100» и понеслась дальше… И тут, как назло, из кустов выскочил гаишник, отчаянно махнул жезлом. Там же в кустах стоял и бело-синий «Форд» с мигалками. Даниле не нужны были проблемы с ментами, поэтому пришлось жать на тормоза.