Владимир Колычев - Жизнь прахом, земля пухом

– Гоха, Стас и Жека… А ты где был?

– Да я за рулем был… Только вы не думайте, я не открещиваюсь. Если бы не машина, я бы тоже поучаствовал. Люблю козлов учить…

– А если козлы вас учить начнут?

– Да плевать, – презрительно скривился Хлыстов.

– Они вас уже ищут.

– Да слышал… Звонили мне, сказали, что «Порше» подъезжал… Вдвоем подъехали, ну не ослы, а?

– С двумя справитесь?

– Легко.

– Всемером одного не боитесь?

– Да пусть хоть сотню подгоняют, мы им…

– Что вы им?

– Что мы им? – спохватился Хлыстов. – Ну, в милицию заявим, так, мол, и так, бьют, угрожают…

– Так что сначала, бьют или угрожают?

– Так не били ж еще. И не угрожали…

– А насчет милиции ты это правильно сказал… Милиция тебя будет охранять. Пока в нашем изоляторе отдохнешь. Ну а потом СИЗО, там уже «ВВ» – веселые войска. Там совсем весело будет…

Дверь отворилась без стука, в кабинет ворвалась «пострадавшая». Волосы всклочены, глаза безумные, нижняя челюсть трясется так, что хоть бинтиком подвязывай.

– Извините, товарищ майор, обозналась! – приложив руки к груди, сказала женщина.

Она обращалась к Сане, а смотрела на Хлыстова.

– Вроде бы он, а вроде бы и нет…

– Так вроде бы или точно он?

– Он!.. То есть не он!

– Выйдите, пожалуйста, и хорошо подумайте, он или не он!

– Хорошо, подумаю…

Женщина вышла, оставив Хлыстова в нервном напряжении.

– У нее с головой все в порядке? – спросил он, покрутив пальцем у виска.

– Не знаю, – пожал плечами Кулик. – Экспертиза покажет.

– Какая экспертиза?

– Ну, не анатомическая же… Судебно-медицинская. В психдиспансер оформлять ее будем. А ты пока у нас побудешь. Изолятор временный, изолятор следственный, а там, глядишь, и дорога дальняя…

– Так не грабил я обменник! Она же обозналась, сама сказала!

– Если экспертиза признает ее вменяемой, сразу же тебя отпустим. Недолго ждать, месяца три-четыре. Да ты не переживай, в Бутырке сейчас нехолодно… Но есть вариант. Ты под протокол признаешься в нападении на джип «Кайен», и мы отпускаем тебя под подписку. Дома станешь ждать, когда психиатрия тебя оправдает… Ну так что, будем признаваться?

– Будем, – кивнул Хлыстов.

Он так и не понял, что стал жертвой жесткого розыгрыша. Не надо было ему строить из себя невинную овечку.

Загорцева хоронили на Битовском кладбище. Степан не смог удержаться от искушения побывать на скорбной церемонии. Он много лет работал в уголовном розыске и знал, что, как правило, убийцы присутствуют на похоронах своих жертв – когда по зову грешной души, когда для отвода глаз. Иной раз, наблюдая за провожающими, он делал интересные выводы, которые в корне меняли первоначальные версии, выводили розыск на преступника…

В убийстве Загорцева он склонен был винить людей из окружения Марии Тихомировой, но урну с ее прахом отправят в колумбарий завтра, и на похороны отправится Саня Кулик. А Степан с Комовым пришли на Битовское кладбище в надежде открыть что-то новое для себя. Не исключено, что нелюди-убийцы сводили счеты не столько с Машей, сколько в первую очередь с самим Загорцевым. Возможно, они где-то здесь рядом…

Степан не сомневался, что хоронить Загорцева будут пышно, и не удивился обилию дорогих автомобилей на подъездной площадке перед кладбищем. «Порше», «Хаммеры», «Роллс-Ройсы», «Мерседесы»… Казалось, владельцы этих авто собрались здесь не только для того, чтобы проводить в последний путь Гену Загорцева, а чтобы показать друг другу, кто есть кто в мире живых.

Самих господ возле автомобилей не было, вместе с гробом они уже втянулись в глубь кладбища. Зато Степан обнаружил стайку телохранителей, сгрудившихся возле «Порше» Скоробогатова, и среди них Сергея Чижова. Непроницаемо спокойное лицо, строгий черный костюм, траурная повязка на рукаве. Говорили другие, а он молчал, слушая их, но было видно, что в центре внимания находится он, а не кто-то другой. Судя по всему, Скоробогатов оставил Чижова смотреть за машиной, а Порываева взял с собой. Что ж, это его право.

И в присутствии самого Чижова на похоронах не было ничего предосудительного. Но все же Степан невольно сбавил ход, всматриваясь в этого парня. Он поймал его взгляд, но даже бровью не повел. Перевел глаза на одного из своих собеседников, сделал вид, что увлечен разговором. Или у этого парня совесть совершенно чиста, или нервы железные, подумал Степан, продолжая путь.

И Комов не остался равнодушным, заметив Чижова.