Эдуард Фикер - Операция «C-L»

И добавил, что они с Геленой были бы рады пригласить меня на скромный ужин.

– Гелена готовит какой-то сюрприз, – заманивал он меня.

Я поблагодарил его и обещал прийти.

Ужин был устроен на квартире Гелены. Явившись около восьми вечера – и, разумеется, с букетом, – я увидел, что стол накрыт на четверых.

Мы выпили по бокалу вина. Место четвертого участника ужина оставалось свободным. Гелена выглядела немного рассеянной.

– Он обещал обязательно прийти, – сказала она волнуясь. В этот вечер в вечернем платье она казалась еще привлекательнее, ее лицо было исполнено какого-то таинственного очарования.

– Не придет, – сказал я, – он человек предусмотрительный. Так для кого же сверкают ваши глаза?

– Значит, вы догадываетесь, кого я пригласила?

– Нетрудно угадать. Если быть откровенным, я и сам с удовольствием взглянул бы на него.

Ленк задумчиво вертел в руке бокал. Он парень симпатичный, но и Карличек не так уж плох.

– Конечно, вам льстит, что он увлекся вами, – сказал я Гелене. – Но если вы будете каждый раз переживать, когда в вас кто-то влюбится, вам придется огорчаться еще добрых лет двадцать.

Вскоре наш разговор снова стал довольно непринужденным, но тут раздался звонок.

– Все-таки пришел! – воскликнула Гелена, явно повеселев.

И пошла открывать гостю. Но это был не Карличек. Гелена вернулась, держа в руках небрежно завернутый пакет.

– От него, – сказала она растерянно, – послал через знакомого. Бояться, мол, нечего, мины здесь нет. Посыльный мне представился, он работник органов безопасности.

Пакет развернули. Из него выпала небольшая картонная коробочка, в которой, судя по сохранившейся этикетке, раньше хранилась фотобумага. Сейчас там лежала записка, адресованная Ярославу Ленку.

«Уважаемый старший лейтенант!

Желаю Вам окончательно поправиться и поздравляю с помолвкой, которую Вы в этот момент празднуете. Большого счастья и успешного лечения!

Карл Карличек».

Дальше шла коробочка поменьше, которая показалась мне почему-то знакомой. Когда мы ее открыли, в ней засверкала пара тех самых чудовищных серег, которые Карличек конфисковал в ювелирном магазине.

Я взял кусочек плотного белого картона, выпавший из коробочки, где было написано:

«Уважаемая товарищ Дворская!

Примите, пожалуйста, скромный подарок в память о наших дружеско-служебных отношениях. Простите великодушно, что из-за срочных дел я не смог принять Ваше любезное приглашение.

Карл Карличек».

«Он просто с ума сошел», – подумал я удивленно.

Гелена в это время примеряла серьги, и, взглянув на нее, я удивился еще больше. Эти чудовищные серьги великолепно шли к ее прическе, бусам и вечернему платью.

– Здесь есть кое-что и для вас, – обратил мое внимание Ленк.

На самом дне коробочки действительно лежала записка для меня:

«Уважаемый товарищ капитан!

Человек, искавший попугая, как вам известно, чем-то напоминал человека, который 28 июня 1951 года забыл в деревенской гостинице чемодан. Хотя он и отличался от этого вялого типа с чемоданом своим проворством и живостью. Тогда, в гостинице, человек с чемоданом заявил, что они не могут достать то, что ему необходимо. Считаю, что человек с чемоданом и человек, искавший попугая, одно и то же лицо, а именно кокаинист, законченный и полный кокаинист. Когда он искал попугая, он уже употребил наркотик, отсюда его живость. А во время операции на 286-м километре у него по неизвестным причинам кокаина не оказалось, и отсюда его вялость и неповоротливость.

Я по-прежнему не расстался с намерением разыскать убийцу с 286-го километра, поэтому прошу обратить внимание соответствующих органов на покупателей и продавцов кокаина, с тем чтобы эти сведения были предоставлены вашему отделу. Сфера преследования сузится, и шансы на успех возрастут.

Я не премину вас проинформировать, если нападу на след.

Карл Карличек».

Типичный для Карличека ход рассуждений. Но избранная им форма передачи этого сообщения и посылка свидетельствовали о том, что он решил сохранять дистанцию в наших взаимоотношениях.

Он по своей собственной инициативе отошел на задний план, чем очень удивил Гелену Дворскую. Впрочем, их отношения меня не касались.

Гелена договорилась на работе о двухнедельном отпуске, решив сопровождать Ленка в санаторий и побыть там с ним некоторое время. На другой день они уехали.

Расследование операции «C–L» застряло на мертвой точке. И я начал заниматься другими делами, хотя понимал, что мне нелегко будет забыть о нашей неудаче. Отъезд Ленка словно был последним звеном в этой цепи.